Соколиная охота

Да, он военный. Он обязан подчиняться приказу, его жизнь принадлежит Китайской Народной Республике. Полностью и безраздельно. В том и заключается служба – ты отдаешь свою жизнь за право продолжать существование, в котором нет проблемы выбора. Тебя кормят, поят и одевают. За тебя принимают решения и разделяют ответственность. Что бы ты ни натворил, на какую бы сделку с собственной совестью ни пошел, всегда есть отговорка – был приказ.

Сейчас приказа не было. И это не давало покоя. Ожидание смерти – вот, что грызло его изнутри. Какой из него теперь боец?!

И не давал покоя долг – он солдат, он должен быть готов отдать жизнь за страну.

Пускай, капитан много раз представлял, как гибнет в бою, сраженный пулей. Нет, он не страдал от суицидальных настроений, однако картина смерти, достойной настоящего мужчины, вновь и вновь вставала перед внутренним взором. Но ведь здесь нет никакого боя. Здесь вообще никого нет, кроме диких туземцев. Да и в существовании дикарей Шэнь не был уверен. За что тогда, скажите, он должен сложить голову?

Оставалось странное ощущение, что мысли эти лезли в голову откуда-то извне, словно кто-то невидимый стоял за спиной и постоянно нашептывал на ухо. Кто-то обиженный и уверенный в своей правоте. И это зудение очень мешало – мешало соображать и нормально воспринимать происходящее.

Вчера в новостях сообщили об аварии на космическом челноке. Чуть ли не десятая часть бюджета Народной Республики ушла на то, чтобы устроить этот спектакль.

В том, что авария запланирована еще до старта, капитан не сомневался. Иначе по какому поводу они с Хэ появились здесь до того, как каналы новостей сообщили о падении космического корабля. Теперь Шэню стало понятно, кого он должен был спасать в африканской пустыне. Точнее – в саванне. Тайконавта.

Капитан не сомневался, что последние наставления, которые он получит перед вылетом – их, скорее всего, загрузят прямо в «балалайку», а не сообщат лично – предпишут ему ликвидировать тайконавта. Героя своей страны и, учитывая сложившуюся ситуацию, мира.

А главной задачей капитана станет доставить куда-то Хэ. Куда-то в глубь Африканского континента, в саванну. Поднебесная решила распространить свое влияние на дикарей? Смешно. Только Шэню совсем не хотелось смеяться. Задание как задание. Лишь голос, неслышный, ненастоящий, но такой навязчивый, продолжал упорно долдонить откуда-то из параллельных пространств. Странное ощущение – будто внутри головы кто-то снимал слой за слоем, обнажая чувствительную и уязвимую сердцевину сознания.

Мертвый тайконавт, мертвый капитан ВВС и герой. Хэ? Вряд ли, Хэ не тот человек, который станет светиться. Хотя и о его судьбе, надо думать, заботились без него самого. Уровень, где решали за Хэ, был, несомненно, выше, чем тот, что вершил судьбу Шэня, но сути это не меняло. Приказ.

Но голос-то прав – он не хочет умирать! Не хочет исчезнуть из жизни, быть вычеркнутым навсегда. У капитана не было родственников. Родители погибли в Увэе, дядя, живший в приграничном с Россией Ичуне, исчез. Больше у него никого не осталось.

После катастрофы на Станции, когда землетрясениями разрушило больше половины китайских городов, легко было списать потерю файла на аварии в сетевом оборудовании. Был Цу Мин Шэнь, и нет Цу Мин Шэня. И не было никогда.

– Товарищ капитан, – послышался чей-то голос. Реальный голос, из этой вселенной.

Шэнь вздрогнул. Перед ним, немного склонив голову в почтительном поклоне, стоял молодой лейтенант. Глаза его были серьезны и указывали на стол перед Шэнем. А справа, оттуда, где сидели еще несколько офицеров авианосца, раздавались неприятные смешки.

Капитан опустил глаза и понял причину веселья – в раздумьях он вывалил содержимое тарелки на стол и размазывал лапшу несчастными куайцзу.

Несколько секунд Шэнь с непониманием на лице рассматривал результат своего некультурного поведения, затем резко встал, поклонился лейтенанту, выразив благодарность, и стремительно удалился из столовой.

Шэнь брел по длинным коридорам авианосца. Огромный корабль, без «балалайки» здесь можно заблудиться. Он шел, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на матросов и офицеров.

Что он мог сделать? Что он должен был сделать? Он, офицер военно-воздушных сил Народной Республики, давал присягу на верность своей стране. Он привык смотреть в глаза смерти и выступать от ее лица. Он всегда был и сейчас оставался верен Родине. Но почему Родина требует, чтобы он умер? Так глупо и бессмысленно? Или Хэ – это не Родина?

Капитан вспомнил полковника. Хэ – странное имя. Скорее всего, ненастоящее. И звание – Шэнь ни разу не видел на Хэ погоны. В каком роде войск он полковник?

А адмирал Бодуань поздоровался с ним, как с давним приятелем. Хотя Хэ чуть не вдвое моложе его.

Шэнь слышал об адмирале. Бодуань слыл человеком сдержанным и не терпящим панибратства. Во флоте его знали все. И все знали, что обращение к адмиралу не по уставу, даже с неподобающей интонацией, может стоить карьеры. И это в лучшем случае.