Соколиная охота

– Король Карл уже назначил Раймона Рюэрга графом Лиможа, – заметил как бы между прочим Роберт Турский. – Похоже, это первый его шаг к браку с Володрадой.

– Но ведь он еще не развелся с Тинбергой, – удивился Карочей.

– Об этом я вам и толкую, сеньоры, – усмехнулся граф Роберт. – Если Герард Вьенский не хочет, чтобы его дочери предъявили обвинение в колдовстве, то самое время ему подсуетиться. А после смерти Рерика и удаления Юдифи никто не станет ворошить эту гнусную историю. Сеньорам Нейстрии и Аквитании не нужна еще одна государыня из рода Меровингов. Нам за глаза хватило и Юдифи. Эта ведьма сначала перессорила своего мужа со старшими сыновьями, потом натравила братьев друг на друга и в конце концов принесла на алтарь своего любовника Люцифера сорок тысяч ни в чем не повинных людей, погибших в битве при Фонтенуа.

– Смерть ведьме! – выкрикнул разгоряченный вином и обидой на весь мир граф Гонселин Анжерский, и его призыв нашел отклик в сердцах соратников.

Карочей далеко не был уверен в том, что во всех бедах франкской империи была виновата одна Юдифь, но совсем уж безгрешной эту ловкую интриганку он бы назвать не рискнул. Однако ее уход с политической арены бесспорно будет благом и для папской курии, и для Лотаря, и для франкских сеньоров, а в конечном счете и для короля Карла.

– Ваше здоровье, сеньоры, – поднял кубок, наполненный вином, Карочей. – Я буду ждать от вас добрых вестей. И пусть сгинут все наши враги, а на землях франков воцарятся мир и благоденствие.

Глава 3 Охота на медведя

Возвращение Карла в Париж было воистину триумфальным. Только невыносимая августовская жара помешала горожанам выплеснуть восторг, переполнявший их души, на мощеные улицы города. Тем не менее приветственных криков и славословия по адресу молодого короля было более чем достаточно. Однако Карл выглядел мрачным, он хмуро поглядывал и на парижан, буйствующих на улицах, и на преданных вассалов, окруживших его при въезде в королевский в замок.

Возможно, поведение сына, не выразившего радости при встрече с матерью, и удивило Юдифь, но она ничем не выказала своего неудовольствия, к великому огорчению графа Септиманского, ибо ссора между матерью и сыном пришлась бы сейчас как нельзя кстати.

К сожалению, ни одно из покушений на Воислава Рерика, организованных сеньорами с большим знанием дела, не увенчалось успехом. Варяг был словно заколдован. Стрелы, пущенные в него, летели мимо, яд каким-то чудом испарялся из его кубков, а нападение из засады лесных разбойников и вовсе окончилось конфузом. Воислав Рерик и пятеро его мечников изрубили в капусту полтора десятка первоклассных бойцов, отобранных лично Бернардом Септиманским.

Воля ваша, но подобная неуязвимость не могла быть простым везением, о чем граф Бернард прямо заявил епископу Драгону, который принял сеньоров через три дня после возвращения в город. Он был мрачен и молчалив, а на слова рассерженного графа Септиманского ответил лишь кривой усмешкой. Конечно, самым умным было бы выпроводить викингов из пределов Нейстрии, но вряд ли с этим согласится императрица Юдифь. А прямое насилие могло спровоцировать то, чего сеньоры так боялись, то есть переворот и переход власти в Нейстрии к Воиславу Рерику. Варяг явно что-то заподозрил, озабоченной выглядела и Юдифь. А Карлу, похоже, не хватало мужества, чтобы сделать решительный шаг.

– Надо удалить варягов из города, – подсказал Эд Орлеанский.

– Каким образом? – нахмурился Драгон.

– Пипин активизировался в Аквитании, одну крепость он уже захватил, что ему стоит прибрать к рукам и Дакс. В конце концов, викингам платят деньги не за то, что они тискают парижанок. Было бы вполне разумным отправить по шестьсот викингов в королевские крепости Буреллу и Дакс, дабы их не постигла участь Готентода.

– Согласен, – поддержал графа Орлеанского Гонселин Анжерский. – А чтобы это решение выглядело более убедительным, следует устроить несколько драк с участием викингов на парижских улицах. Но если Юдифь будет протестовать по поводу удаления Воислава Рерика, то с императрицей следует согласиться. Пусть остается. Триста викингов будут вполне по зубам и нашим дружинам, и королевским мечникам.

– Я бы удалил из Парижа и коннетабля Виллельма под тем же предлогом, – предложил Бернард Септиманский. – Пусть он уведет часть королевской дружины в Аквитанию и разместит ее в Тулузе.

– А чем тебе коннетабль помешал? – удивился Анжерский.

– Он из рода Меровингов и благоволит Рерику. К тому же в его присутствии Карл не очень-то расположен поддаваться нажиму епископов и сеньоров. Я его не сужу, он молод, привязан к матери, и наш долг помочь ему сделать окончательный выбор. Ведь слабость короля погубит в конце концов и его, и нас.

Юдифь была удивлена решением сына и не преминула высказать ему свое несогласие. Карл, встретивший мать с кислой улыбкой, жестом предложил ей садиться, сам же остался на ногах. Поведение сына в последнее время не на шутку тревожило Юдифь, Карл был мрачен, несмотря на вроде бы благополучное разрешение всех проблем.