Соколиная охота

— Болит. Тошнит. Как будто лошадь лягнула меня в брюхо. Пить хочется.

Геро дал ему воды.

— Викинги приняли ваши условия.

Франк услышал отдаленный гул. Он обернулся и увидел, что контуры деревьев подсвечены огненным светом.

— Это погребальный костер Торфинна, — объяснил Геро.

Валлон поднял руку.

— Вам нельзя двигаться.

— Подними меня.

Викинги соорудили погребальный костер величиной с курган и положили своего вожака сверху. Пламя пылало в полную силу, пожар был так велик, что деревья вокруг него качало от создаваемых им потоков воздуха. Снопы искр взлетали в небо. Валлон прикрыл глаза ладонью. Вглядываясь в самую середину ослепляющего пламени, он различил иссушенный, обугленный труп Торфинна Рычащего Волка, последнего викинга.

XXXVI

Валлон очнулся от горячечного бреда. Его щека прижималась к мягкой подушке. Чуть позже он понял, что это была женская грудь. Он скользнул взглядом вверх и увидел светлокожее лицо, обрамленное медно-рыжей аурой. Он разлепил губы:

— Кэйтлин?

— Не разговаривай, — отозвалась она, промокнув его лоб тканью. — У тебя жар.

Франк обнаружил, что погребен под толстым слоем шкур и мехов. Он был мокрым от пота, а в голове стучало так, что казалось, она вот-вот взорвется. Его губы снова с шумом раскрылись:

— А где Геро?

— Спит. Он просидел рядом с тобой всю ночь. Почти не сомкнул глаз с того момента, как закончился поединок.

— Которую ночь? Сколько дней уже прошло?

— Три. Лихорадка началась на вторую ночь. С тех пор ты был в бреду.

Она немного отклонилась.

— Ты обрезала волосы.

Кэйтлин поднесла руку к голове.

— У меня нет возможности поддерживать их чистоту, и от тяжести постоянно болела голова.

— Пить хочется.

Она поднесла кружку к его губам и, поддерживая его за плечи, помогла сделать несколько глотков. Часть воды с бульканьем попала ему в глотку, остальная потекла по подбородку. Он выдохнул.

— Еще.

Когда франк утолил жажду, Кэйтлин все еще держала его, прижимая щекой к своей груди. Наконец она его опустила, и он лежал, глядя на проплывающие мимо верхушки деревьев.

— Я совсем ослаб.

— Ты похудел, кожа да кости.

Кэйтлин провела указательным пальцем по его заострившемуся носу.

— Клюв и когти. Выглядишь как злое привидение.

— Что с моей раной?

— Заживает. Геро ежедневно меняет повязку, и он удовлетворен улучшением.

«Пустые утешения», — подумал Валлон и попросил:

— Помоги мне подняться.

— Тебе нельзя двигаться.

Он ухватился за борт.

— Хочу посмотреть, где мы находимся.

Кэйтлин приподняла его в сидячее положение.

— Викинги говорят, что мы уже недалеко от следующего озера.

Геро лежал на носу, свернувшись калачиком. Он выглядел таким переутомившимся, что у Валлона сжалось сердце. Больше в лодке никого не было. Остальные шли по берегу, волоча лодку на буксире. Спереди виднелся драккар викингов. Все вокруг было тускло-бесцветным. Серые деревья, серая вода, серое небо. У Валлона возникло ощущение, будто его увлекают по переходу, ведущему в преисподнюю. Он лег на спину.

— Не вижу Радульфа и Вэланда.

— Они ушли вперед, в разведку. Дрого командует, пока ты выздоравливаешь.

Франк закрыл глаза. Когда он снова открыл их, Кэйтлин по-прежнему была здесь.

— Какое же это облегчение — позволить другому взять на себя ответственность, — сказал он, вздохнув. — Не нужно бояться смерти.

Кэйтлин несильно хлопнула его по губам.

— Не говори так.

— Нужно смотреть правде в глаза. Раны живота не заживают.

— Заживают. Ты не умрешь. Я тебе не позволю.

Валлон мутным взором блуждал по ее лицу.

— Это не принцесса. Принцесса желала моей смерти.

Она отвернулась.

— Я не могу желать зла человеку, отомстившему за моего брата.

Франк подумал над ее словами.

— Я не мстил за Хельги. Я дрался за свою жизнь.

Кэйтлин перевела взгляд на него.

— Почему ты ненавидишь женщин?

Он не знал, что ответить. Не сболтнул ли он чего-нибудь обличительного в бреду?

— А почему ты так считаешь? Я боготворил свою мать, был преданным братом своей сестре, радовался, когда у меня родилась дочь.

— Ты убил жену.

Придется ему и об этом подумать.

— Ее я тоже любил.

Кэйтлин обхватила себя руками.

— Ты меня ненавидишь. Но я не могу тебя винить за это. Я слишком горда, слишком вспыльчива.

Даже в таком помутненном состоянии Валлон сообразил, что это была эксцентричная уловка.

— У меня нет к тебе ненависти, — пробормотал он.

Ему хотелось опять провалиться в свои сумбурные сновидения.

— Ты сказал, что у меня задница такая же огромная, как у пони.

Образ купающейся в вулканическом озере Кэйтлин вспыхнул в его сознании. Ее белые груди на поверхности ярко-голубой воды, ее темно-рыжие волосы, плавающие вокруг. Он засмеялся от этих воспоминаний и тут же замолчал, хватаясь за живот и извергая из себя только что выпитую воду.

Кэйтлин обтерла ему лицо, не обращая внимания на пятна на платье.

— Прости. Мне не нужно было говорить об этом.

Валлона опять вырвало.

— И ты прости меня. Давай отложим этот разговор до другого раза.

В паре миль от них выше по течению Радульф пребывал в подавленном настроении.