Соколиная охота

Утром они завернули тело Ричарда в саван и положили в ялик. Затем оттолкнули суденышко в море. Холодный ветер вздымал барашки, стайка пеликанов замерла на берегу, глядя на светлую прореху в сером небе. Когда все ушли, Геро продолжал стоять, наблюдая за удаляющейся лодкой. Он был глубоко погружен в скорбную задумчивость, когда Вэланд окликнул его по имени. Улыбаясь, он обернулся.

— Я задумался. Валлон созвал всех на совещание? Я всех задерживаю?

— Дело в Сиз. Она больна.

— Не может быть! Почему ты раньше не сказал?

— Она не хотела тебя беспокоить. Я сам узнал об этом только сегодня утром. Она больна уже три дня.

— В каком смысле больна?

— Ее рвет. Три кречета тоже, кажется, не совсем здоровы.

— Я займусь ею прямо сейчас.

Сиз встретила его очень настороженно. Девушка утратила свое обычно жизнерадостное настроение, под глазами у нее темнели круги, а волосы стали тусклыми и безжизненными. Геро пощупал пульс, послушал ее дыхание, приложил ладонь ко лбу. Ничего настораживающего он не обнаружил.

— Что тебя беспокоит?

Лицо Сиз скривилось, и она издала рыгающие звуки.

— Рвота? После еды?

— От одной мысли о еде. Иногда только от запаха выворачивает.

— Жара у тебя нет. Возможно, что-то не то съела.

Подошла Кэйтлин.

— Что случилось с девушкой?

— Она нездорова. Рвет.

Кэйтлин обняла Сиз.

— В какое время суток появляется тошнота?

— Утром хуже всего.

Принцесса взглянула на мужчин.

— Оставьте нас наедине.

Геро наблюдал за беспокойно вышагивающим Вэландом.

— С ней все будет в порядке. Все, что ей нужно, — это как следует отдохнуть.

— Где у нее появится возможность отдохнуть? Перед нами Черное море, а за спиной две сотни миль степи, кишащей половцами.

— Болваны.

Геро обернулся. Кэйтлин стояла, уперев руки в бока, и улыбалась.

— Я еще могу понять, почему Вэланд не сообразил, что происходит с Сиз, но ты…

Сицилиец покраснел.

— Я признаю, что мои медицинские познания несовершенны.

— Не нужно быть медиком, чтобы понять, что беспокоит Сиз. Девушка не больна. Она беременна.

Валлон устроил совещание во время обеда.

— Я не хотел обсуждать наше затруднительное положение, пока был жив Ричард. У нас большие неприятности. Остается непонятным, как мы из них будем выбираться.

— Нужно идти вслед за галерой, — сказал Дрого. — Держать курс на запад, не уходя от побережья. Русские не пошли прямиком в Константинополь. Они будут делать остановки в торговых портах по пути.

— Твой совет будет таким же? — спросил Валлон, обратившись к Геро.

— Не думаю. Ближайшая гавань находится в устье Дуная. Дорога туда может занять неделю, и нам придется приставать к берегу каждую ночь. Кочевники хозяйничают на побережье, так что раньше или позже мы с ними встретимся. Возможно, безопаснее будет двигаться на восток. Игорь говорил, что на крымском полуострове есть греческие колонии.

— Далеко до них?

— Я не знаю.

— Сколько у нас осталось провианта?

— На четыре-пять дней.

— Вэланд, какие будут соображения?

Прежде чем ответить, сокольник посмотрел на Сиз.

— Мы отказываемся от намерения попасть в Анатолию?

— Забудь про Анатолию. Сейчас главное — наше выживание.

Вэланд снова взглянул на подругу.

— Я не знаю, какое направление предпочесть.

Франк сжал пальцами подбородок.

— Восток или запад, — промолвил Дрого, — какой же путь нам выбрать?

— Ни тот, ни другой, — заявил Валлон, показывая рукой в море, на лодку, уносящую тело Ричарда. — Мы пойдем по пути, который проложил нам твой брат.

— Нет! Мы не сможем пересечь море в нашей маленькой лодке.

— Греческие колонии расположены по всему черноморскому побережью. Это значит, что здесь регулярно курсируют суда. Мы начнем продвижение на юг, пока не дойдем до морского пути, и там будем ждать судно, которое нас подберет.

Валлон оглядел всех присутствующих.

— У кого-нибудь есть план лучше? — Он хлопнул себя по коленям. — Тогда решено.

XLV

Накануне отправления состояние всех трех нездоровых кречетов ухудшилось. Двое отказывались от пищи. Третий немного съедал и отрыгивал непереваренную пищу, неуклюже стоя с взъерошенными перьями и суженными до овалов глазами. Когда Вэланд заглянул к ним утром, кречеты лежали окоченевшие, со скрюченными пальцами. В их перьях копошились вши.

Они отправились в путь под холодным, затянутым тяжелыми тучами небом. Там, где цвет воды превратился из грязно-желтого в серый, они догнали погребальный челн Ричарда. На бортах сидели четыре грифа, а чайки и коршуны кружили над завернутым в саван телом. Путники перекрестились, подняли парус и направились в открытое море.