Соколиная охота

– Интересно, я же не вчера родилась, сразу документы спросила, – обиделась Татьяна. – Красные корочки, все как полагается, удостоверение сотрудника ФСБ. Ну и как начал он меня пугать! Оказывается, он полностью в курсе разработки, все знает про «Серебряного сокола». И, говорит, сами посудите, Татьяна Алексеевна (вежливый, сволочь), как это выглядит со стороны? Наисекретнейшая разработка исчезла, просто испарилась в воздухе!

– А ты при чем? – удивилась Надежда. – Чего он к тебе-то прицепился? Ты в том КБ не работала, в разработке участия не принимала…

– А при том, что я жена своего мужа! – вскричала Татьяна. – И он, Антонов этот, прекрасно понимает, что ради спокойствия Паши я пойду на все! На меня ему давить легче.

– Верно, – согласилась Надежда, – пожалуй, ты права.

– Дальше он и говорит, что Загряжский, оказывается, давно у них на подозрении был. И теперь получается, что налицо утечка секретной информации, а это – государственное преступление. Измена Родине, за это срок полагается.

– Пугал профессионально, – вставила Надежда.

– Чтобы меня испугать, не нужно профессионалом быть, – усмехнулась Татьяна, – мое уязвимое место всем известно. Как представила я, что Пашу не то что засудят, а только таскать начнут, так все внутри у меня и оборвалось.

– И на лице небось все написано было… – проговорила Надежда.

– Еще бы! – Татьяна отвернулась. – Ну, справилась я с собой как-то, сижу, дальше слушаю. Значит, начальник КБ Посташев скоропостижно умирает от инфаркта, говорит этот тип, кстати, с его смертью многое неясно, и есть подозрения, что ему помогли.

Но так или иначе, с Посташева взятки гладки, к ответственности его привлечь нельзя. Такая же картина с Загряжским: с помощью киллера ушел от возмездия и от ответственности перед законом. И остается мой Паша! У него, дескать, все ниточки сходились, он главный конструктор, прекрасно представлял себе весь масштаб разработки, знал, что секретность не соблюдается, но не обратился к ним в органы, не предупредил вовремя и за это должен отвечать по закону со всей строгостью.

– Так-так, – медленно заговорила Надежда, – значит, по словам этого Антонова выходит, что за Загряжским они следили, раз подозревали его. И тем не менее его не только укокошили средь бела дня, но и разработку кто-то успел спереть. То есть по его же собственным словам получается, что органы в этом деле сели в большую рваную галошу. И чего они теперь хотят от вас с Павлом? Ищут козла отпущения?

Почему они раньше не наложили лапу на разработку, раз она секретная? Почему они раньше не пришли к Павлу, раз все знали? И, наконец, зачем тебя вызвал этот Антонов? Для чего ему нужно было напугать тебя до полусмерти? Ты эти вопросы ему задавала?

– Тебе легко говорить, – устало сказала Татьяна, – сидишь в кафе, пирожные поедая. – Здесь она неодобрительно поглядела на тарелку из-под песочного пирога с ежевикой, которая сейчас была девственно-чиста, ни крошечки не осталось.

Надежда проследила за ее взглядом и уставилась на тарелку в полном изумлении: когда она успела все съесть? Она совершенно не помнит. Мистика какая-то!

– А там у меня все мысли из головы вылетели, – продолжала Татьяна, – да и не стал бы он мне отвечать, сама знаешь, какие у них там порядки.

– Вот, кстати, где это – у них? – перебила Надежда. – Ты говорила: квартира типовая, в обычном доме.

– Ну да, обычный жилой дом. Привезли меня к подъезду, водитель в машине остался, а двое парней потащили меня наверх. Сели в лифт, этаж вроде пятый, парень дверь открыл своим ключом. Этот Антонов, наверное, заранее в квартиру пришел, но дверь открывать не стал, потом уже ко мне в комнату прошел.

– Значит, он тебе сказал, что ведет дело твоего мужа, – продолжала Надежда, – а бумаги какие-нибудь показывал?

– Нет, – ответила Татьяна, не понимая еще, к чему клонит ее собеседница.

– Раз есть дело – значит, это официально; – Надежда заговорила твердо. – А раз официально, то пожалуйте на допрос в Большой дом или куда там еще…

А они тебя в квартиру какую-то притащили, конспиративную.

– Ладно, значит, я его и спрашиваю, чего он от меня хочет? Потому что времени прошло много, мне домой нужно, муж ждет. Антонов отвечает, что, принимая во внимание Пашины заслуги, хотелось бы кончить дело миром. Дескать, если бы нашлась разработка, то дело закроют и никаких санкций применять к Паше не будут. Я говорю: рада бы помочь, да не могу, потому что сгорел компьютер и ничего не осталось, никакой информации. В общем, Антонов мне не поверил. Добывайте, говорит, разработку где хотите, а иначе сидеть вашему мужу долго и тяжело. На том и расстались. Отвезли меня парни обратно на то место, с которого прихватили. Паше я ничего не сказала.