Соколиная семья

В эту тяжелую пору Родина ничего не жалела для нас. Отличившихся в воздушных боях награждали орденами и медалями. Помнится, я как-то сразу получил две медали и орден Красного Знамени. Ребята весело шутили: Михайлик получил полную шапку наград.

Мы понимали, что сейчас решается судьба Сталинграда, судьба дальнейшего исхода войны, поэтому еще теснее сплачивались вокруг партии Ленина. Молодые бойцы подавали заявления о приеме их в члены ВЛКСМ, а товарищи годом-двумя старше становились кандидатами и членами партии. Хочу в бой идти комсомольцем, Хочу сражаться с немецко-фашистскими захватчиками в одном строю с коммунистами-ленинцами — такие заявления поступали на имя комсомольских, партийных и политических работников в каждом звене, в каждой эскадрилье, в каждом полку. Люди, становившиеся членами ВКП(б) и ВЛКСМ, как бы обретали удвоенную, утроенную силу и дрались с врагом насмерть.

В ноябре 1942 года я тоже стал членом великой партии большевиков. На собрании я сказал коротко: Буду бить фашистов до тех пор, пока руки мои держат штурвал боевого самолета, пока глаза мои видят ненавистного врага, пока в груди моей бьется сердце. Буду бить их до тех пор, пока священная земля наша не станет свободной от гитлеровской нечисти, пока братья наши, изнывающие под игом фашизма, не скажут мне: Спасибо, воин-освободитель!

Звание члена ВКП (б) стало моим вторым, сильнейшим оружием.

Сразу же после собрания предстояло идти в бой. Меня поздравили друзья, тепло напутствовали старшие товарищи. От их сердечных слов звонким током крови билась каждая жилка, каждая клеточка, мускулы обретали небывалую упругость. Иду в бой коммунистом, — радостно думал я.

Майор А. Б. Исаев, любимец летчиков, имевший 92 боевых вылета и уничтоживший 10 самолетов противника, в одной из неравных воздушных схваток был ранен. Вот уже более месяца он находился на излечении в госпитале. Заменивший его майор Мордвинов погиб 21 октября при выполнении боевого задания в районе станции Котлубань. Теперь частью командовал майор Мельников Евгений Петрович, назначенный к нам из другой авиационной части.

Ставя нам задачу на вылет, командир уточнил, кто за кем будет взлетать с аэродрома, где место каждого летчика в потоке самолетов.

— Учтите, — предупредил майор, — в сумерках каждому придется действовать самостоятельно. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Мы разошлись по своим машинам. Они уже были готовы к ночному вылету. В наступивших сумерках разведчики доложили, что на аэродроме Котлубань сосредоточилось большое количество самолетов противника. Удар по ним можно нанести только сейчас, ибо ночью или на рассвете они уйдут.

Нанести штурмовой удар по аэродрому в сумеречное время — дело сложное, поэтому командование отобрало наиболее подготовленных, опытных летчиков. Раньше истребители нашего полка, да и не только нашего, не летали ночью. Такие задания выполняла легкобомбардировочная авиация, вооруженная на первый взгляд несовершенной техникой — По-2. Но кукурузники отлично справлялись со своим делом. Теперь, видимо, обстоятельства требовали, чтобы летели мы..

Один за другим яки поднимаются в воздух. Вскоре село Семеновка, возле которого был наш аэродром, скрылось из вида. Мы взяли курс на Котлубань. Как отыскать этот аэродром в темноте, никто не задумывался, потому что характерный изгиб Волги и сам Сталинград были видны с далекого расстояния. К тому же первым идет сам Мельников, имеющий богатый опыт воздушных боев и штурмовых действий днем и ночью.

За лидером летит Чичико Бенделиани, потом Иван Балюк, я, Степан Ткаченко и Василий Лимаренко. На высоте 2700 метров выходим из окутывающей мглы. Выше чистое небо, в котором виднеются огненные зарницы. А внизу можно разглядеть кое-что только строго вертикально под собой.

Вот и Сталинград. От него разворачиваемся вправо и идем по времени и курсу. Я думаю о том, что в темноте зенитный огонь может ослепить, если к этому не подготовить себя. Готовлюсь. Жду. Внизу взметнулось пламя. Это командир полка поджег самолет на вражеском аэродроме. Почти одновременно, но несколько в стороне, загорелся второй фашистский самолет. Это сработал майор Бенделиани. Пламя осветило другие цели. Теперь они очень хорошо видны.

Подойдя к аэродрому и осмотревшись, я тоже выбрал один из самолетов и перешел в атаку. Выдержав заданную дистанцию, открываю огонь. Мне кажется, что я весь в пламени. На некоторое мгновение почти слепну, и самолет из атаки вывожу ориентировочно, по инерции.

Знаю одно, что лечу вверх с набором высоты. Но вот несколько прояснилось в глазах, и я перевожу як в повторное пикирование. Более двух раз не разрешается атаковать, чтобы не мешать другим, не столкнуться с машинами, идущими сзади. Вторая атака дала хороший результат — загорелся еще один самолет.

Взяв курс строго на север, ухожу. Немецкий аэродром в дыму и огне. Славно мы поработали. По пути домой замечаю цепочку огней на дороге. Это фашистская колонна автомашин. Здесь-то уж никто не помешает мне. Выпускаю по ней длинную очередь. Два взрыва. Двух автомашин нет. Теперь на свой аэродром.