Соколиная семья

— Помню. Мы отбивали тогда налет немцев на железнодорожную станцию. Нам здорово помогали зенитчики. В тот день, говорят, враг недосчитался более шестидесяти самолетов. Но второго июня бои над Курском были еще сильнее. Небо было забито бомбардировщиками и истребителями. Летчики второй и нашей воздушных армий и сто первой истребительной авиадивизии ПВО сбили сто четыре немецких самолета.

— А зенитчики?

Тоже хорошо поработали, Юра. Своим огнем они уничтожили более сорока немецких экипажей.

Беседуя о действиях нашей авиации в пределах своей осведомленности, мы с Терентьевым, а может быть и никто в полку, не знали, что с 6 по 10 июня советское командование провело крупную операцию силами 1, 2 и 15-й воздушных армий.

В результате ударов по двадцати восьми вражеским аэродромам, расположенным на центральном и южном участках фронта, было уничтожено 234 самолета противника. Кроме того, было сбито в воздушных боях 246 самолетов. Это, несомненно, в значительной мере ослабило авиационную мощь немцев к началу решительного сражения на Орловско-Курской дуге.

…Наговорившись, мы уснули под звездным июньским небом и проспали крепким, здоровым сном до побудки. Сразу же после легкого завтрака мне приказали вылететь на разведку в прежний район. К обеду командир полка Е. П. Мельников сказал мне, что в дивизии довольны данными моей вчерашней разведки и что минувшей ночью бомбардировочная авиация сделала успешный налет на станцию Комарычи.

День шел к концу, а о Максименко и Оскреткове пока ничего не было известно. Затем таким же чередом минули второй и третий день, а Иван и Павел все не возвращались. Наконец в одном из полков уточнили, что, когда летчики вылетали на Поныри, они видели, как впереди их прошла какая-то пара яков. Затем был горячий воздушный бой. Яки врезались в самую гущу самолетов противника, которых было более сорока. Соседи также видели, как в воздухе горело шесть самолетов. С подходом к противнику ребята вступили в воздушный бой. По хвостовым номерам яков определили, что с немцами дрались Максименко и Оскретков. Четыре вражеских самолета из сорока они сбили. А что же случилось с ними самими?

— Ваши летчики, — говорили соседи, — могли выпрыгнуть с парашютами или посадить где-нибудь подбитые самолеты…

Долго еще мы ждали их, но так и не дождались. Молодые коммунисты, гвардии офицеры честно выполнили свой долг перед Родиной. На примере мужества и самоотверженности Максименко и Оскреткова училось новое пополнение летчиков, готовившихся к новым боям и сражениям с ненавистным врагом.

…В тот день, когда в полк не вернулись младшие лейтенанты Максименко и Оскретков, над Орловско-Курской дугой были сбиты десятки фашистских самолетов. В конце концов потери заставили гитлеровцев отказаться от дневных массовых налетов на Курск.

Отрадными были и сводки Совинформбюро. В первой декаде июня мы услышали такое сообщение: Летчик штабного отряда 51-й немецкой истребительной эскадры унтер-офицер Франц Клюг, захваченный 5 июня в плен, рассказал: 22 мая при налете на Курск немецкая авиация потерпела поражение. Командование привлекло некоторых офицеров к ответственности за то, что они допустили чрезвычайно большие потери. Одного майора авиации, ранее награжденного рыцарским крестом, предали суду. Однако последующий налет на Курск, совершенный 2 июня, повлек за собой еще более тяжкие потери. Только орловская группировка потеряла в этот день 56 машин, а кроме того, большие потери понесли и другие авиационные части.

Бортовой стрелок ефрейтор Шорнштейн, взятый в плен 2 июня, заявил: Я 22 мая 1943 года прибыл из Франции в город Сталино в 55-ю бомбардировочную эскадру. Первый налет на советский город Курск, в котором я участвовал, закончился катастрофой для экипажа. Русские сбили машину и захватили в плен летчика, меня и радиста.

— Так что, как видите, друзья, — сказал парторг Шувалов, когда закончилась радиопередача, — многие поплатились за Максименко и Оскреткова. И рыцари, и асы, и тотальники, вызванные из Германии и Франции. То ли еще будет впереди!.. — закончил он и посмотрел на большую карту, висевшую на стене.

На карте весь соловьиный край — от Орла до Белгорода — огромным кулаком грозил Западу: а ну, сунься!

Нам салютует Родина

Москва в огнях.

Торжественный венец

Ракетных звезд героям салютует.

И враг дрожит: он чует свой конец.

Беда врагам, когда Москва ликует!

Александр Ясный

О конце июня и самом начале июля на фронте приутихло, однако, делая по четыре-пять вылетов на разведку в сутки, мы знали, что это затишье перед грозой. Не могут долго молчать противники, сосредоточившие друг перед другом огромные армии. Вот-вот тишина взорвется, и пойдут греметь кровавые бои по всему Орловско-Курскому выступу.