Соколица

…визг и скрежет металла…

…в лицо летят белые искры… это осколки разбившегося стекла впиваются в кожу…

…подушки безопасности вылетают, издавая звук хлопушки…

…автомобиль сжимается словно гармошка…

…больно…

* * *

Боль, похожая на пытку. Тупая внутри и невыносимо острая снаружи.

Сколько ещё его будут сковывать эти холодные цепи всепоглощающей боли?

Сколько ещё ему необходимо пройти кругов агонии, чтобы свалиться в кромешную темнеющую пустоту безвременья и облегчения?

Сколько ещё ему нужно претерпеть мук, чтобы превратиться в безмятежный покой?

Капли алой крови сбегают по лицу, шее, рукам, длинным пальцам, теряясь в складках одежды, падая и окрашивая в падающие белые хлопья снега в алый…

Но почему-то с каждым затухающим ударом сердца становится легче дышать от осознания, что скоро, совсем скоро всё закончится. Боль уйдёт. И будет всё хорошо…

– Диана… – влажно и булькающе от наполняющей рот крови хрипит он.

Он видит её лик…

Она Ангел…

Улыбка касается его губ – умиротворённая и полная облегчения. А после весь мир погружается во тьму.

* * *

– Есть пульс! – раздаётся громкий голос врача.

Белый свет в конце туннеля…

Он открывает глаза и видит лица врачей.

В чём дело?

Подлая память отказалась ему предоставлять информацию о том, что произошло. Мыслительный процесс протекает, словно в забытье.

Свет режет глаза, проникает в сознание и словно выжигает все мысли и ощущения.

Перед глазами мельтешат незнакомые лица, кто-то что-то говорит, но до Марка это доносилось, как будто сквозь толщу воды.

Он не может расслышать, о чём говорят врачи. Не может даже повернуть голову. Ничего не может…

Возникает мысль, что это конец…

Больничный свет от операционных ламп пронзает его насквозь, внутри превращаясь в могильный холод, ледяными щупальцами сжимая внутренности.

«Как же холодно. Я замерзаю…»

– Мы его теряем! – громкий и неожиданный крик врача разрезал тишину, ворвавшись в его сознание.

Он видит белый свет. Нет, на этот раз он не холодный. От него веет чем-то запредельным, неземным, призрачным… Словно всё, что есть во Вселенной, сосредоточилось только на нём и зовёт его. Будто он всегда хотел попасть туда, но осознал всю важность этого только сейчас. Этот свет такой красивый, такой тёплый. Как же он желает попасть туда. Он идёт. Уже практически добрался. Ещё немного…

«Марк…» – полушёпот, очень далёкий… И такой знакомый голос… но он не помнит его…

Он обернулся назад…

Оттуда веет холодом, и тьма смотрит своими провалами в саму суть его души… А впереди свет…

«Марк…» – снова этот голос.

Он зовёт его…

Нужно вернуться…

Не страшна тьма…

– Есть пульс! – перед приоткрытыми глазами мелькают белые халаты суетящихся врачей и виден белый потолок больницы. Мягкий, тёплый свет пропал. Похоже, что сегодня не его день умирать.

* * *

Он ничего не понимает. Смотрит, поднимает и опускает ресницы и не понимает.

Ничего не понимает.

Абсолютно.

Есть только пустота, что звонким колоколом бьётся в чертогах измученного разума.

Кто все эти люди?

И как он оказался здесь, в больнице? Что произошло? И кто он?

Мозг отказывается воспринимать реальность. Только по вискам стучит громкий и ужасно болезненный пульс, от которого ему невыносимо хочется избавиться.

Медсестра в белоснежном халате аккуратно меняет капельницу.

Она приходит каждый день, четыре раза в день, в одно и то же время уже второй день… А он так ничего и не вспомнил. Никто не пришёл…

Проходит несколько томительных часов…

Приходят врач, медсёстры, следователи…

Он не помнит ничего.

– Пришли ваши друзья, – сообщает медсестра.

Он согласно кивает.

Вдруг память вернётся?

Входят четверо мужчин. Все незнакомы ему. Никого не узнаёт.

Один из мужчин, тот, у которого тёмные вьющиеся волосы и серые глаза, как стальные клинки, глядит на него с сочувствием.

Трое других тяжело вздыхают и смущённо улыбаются. В их глазах растерянность…

От этих взглядов ему становится не по себе.

Он поводит плечами, будто замёрз, хотя ему не холодно, даже, наоборот – в палате душно и жарко, но отчего-то хочется укрыться от этих взглядов, забиться в тёмный угол, чтобы никто не ощупывал его своим взглядом и не приближался, не касался его тихого и уютного чёрного мира.

Он слегка разжимает губы, но не может произнести и звука.

Лишь тихий вздох слетает с закушенных губ, и он закрывает глаза, предаваясь мнимой пустующей темноте, в которой находит защиту и спокойствие.

– Марк… – зовут кого-то сквозь тёмную вуаль сна.

Очень красивое имя – Марк, но глаз он так и не раскрывает. Неужели его так зовут? Не верится до сих пор…

В их взглядах всё то же сочувствие…

Нет, в темноте всё-таки лучше. Темнота тихая, спокойная и ничего не требующая. Просто есть она и просто есть он. Он… А он – кто?

Темнота становится осязаемой, вязкой, глубокой и постепенно превращается в неотвратимую пустоту. Из этой глубины начинает подниматься удушливой волной панический страх.

Люди, что пришли к нему, и которые назвались друзьями – Вадим, Сергей, Олег и Игорь, задают вопросы, на которые он не может ответить, потому что не только нет голоса, но и нет понимания того, о чём его спрашивают.