Соколовская, считай ты мне понравилась (СИ)

— Ну, что же, удовлетворительно, но выучив об одном стихотворении такую информацию, не думай, что я убедился в уровне твоих знаний, возможно... — начал он, но я его резко перебила.

— Возможно, я случайно прочла ваши мысли, верно? И прочитала всё в интернете, заранее вчера вечером зная ,что вы спросите именно это, — сказала я с сарказмом, ибо нефиг меня трогать. Я девочка хорошая, но как когти выпущу держитесь все, а сейчас я хорошая. Ну, так, если кто не понял.

Весь класс просто таращился на меня своими глазами, вот же первый день, а уже куча проблем, да я просто везучая по жизни.

Я думала, что поставив мне оценку этот Глеб Викторович отстанет от меня, а если и не поставит, посчитав своё самолюбие оскорблённым, то хотя бы просто оставит в покое на остальные 20 минут. Они...

— И откуда мы такие ироничные и умные, Евгения, не подскажете? — спросил учитель, с нотками сарказма в голосе, разглядывая меня в упор. Вот же, прицепился на мою голову. Ну, где же, спрашивается, справедливость. Ответ — её нет, и никогда не было.

— Я перевелась из гимназии, находящейся в Санкт-Петербурге. Вас что-то ещё интересует? — спросила я с усмешкой.

— Нет, думаю достаточно. Так как ты показала, как любишь литературу и Михаила Лермонтова, прочитай любое его стихотворение или отрывок из произведения, а мы послушаем, и затем, может быть, поставлю достойную тебе оценку, или же убери свой гонор. Ну так что? — спросил он, насмешливо смотря на меня.

Вот люди, я, конечно, не самой голливудской внешности, но довольно симпатичная. И люди, наблюдая за моими манерами и повадками: ругаюсь ли я матом, посылаю ли я людей, и то, как я одеваюсь, собирают себе примерную картинку, под названием этот объект. Они почему-то начинают делать вид, что я самовлюблённая и гламурная дура. Уж сколько раз твердили миру, что не суди о человеке по обложке, но нет блин не слушают, вот и приходиться каждому доказывать свой уровень знании, погнали.

— Михаил Юрьевич Лермонтов, отрывок из произведения «Мцыри».

Старик! Я слышал много раз,

Что ты меня от смерти спас —

Зачем?.. Угрюм и одинок,

Грозой оторванный листок,

Я вырос в сумрачных стенах

Душой дитя, судьбой монах.

Я никому не мог сказать

Священных слов „отец“ и „мать“.

Конечно, ты хотел, старик,

Чтоб я в обители отвык

От этих сладостных имен,—

Напрасно: звук их был рожден

Со мной. Я видел у других

Отчизну, дом, друзей, родных,

А у себя не находил

Не только милых душ — могил!

Тогда, пустых не тратя слез,

В душе я клятву произнес:

Хотя на миг когда-нибудь

Мою пылающую грудь

Прижать с тоской к груди другой,

Хоть незнакомой, но родной.

Увы! теперь мечтанья те

Погибли в полной красоте,

И я как жил, в земле чужой

Умру рабом и сиротой.

Меня могила не страшит:

Там, говорят, страданье спит

В холодной вечной тишине;

Но с жизнью жаль расстаться мне.

Я молод, молод... Знал ли ты

Разгульной юности мечты?

Или не знал, или забыл,

Как ненавидел и любил;

Как сердце билося живей

При виде солнца и полей

С высокой башни угловой,

Где воздух свеж и где порой

В глубокой скважине стены,

Дитя неведомой страны,

Прижавшись, голубь молодой

Сидит, испуганный грозой?

Пускай теперь прекрасный свет

Тебе постыл: ты слаб, ты сед,

И от желаний ты отвык.

Что за нужда? Ты жил, старик!

Тебе есть в мире что забыть,

Ты жил,— я также мог бы жить!”

Это был мой любимый отрывок, я читала самозабвенно, не замечая ничего вокруг, сжимала кулаки, то заставляла голос затихать, то наоборот почти кричала, срываясь на плач, этот отрывок для меня был чем-то личным с ним была связанна важная история, которая разрывала изнутри и я продолжала дальше, приближаясь к кульминации я вдохнула и... прошептала.

«Я также мог бы жить»

И тут для моей скромной персоны раздались аплодисменты, а у некоторых на глаза навернулись слёзы. Неужели из-за меня?

— Глеб, придётся ей поставить 5, ещё никто не читал так как она, -— раздался голос с задней парты.

— Вижу, садись, Соколовская, 5, — сказал учитель, всё ещё смотря в мои глаза, которые во время чтения смотрели на него.

Знаете, в моей прежней школе был портрет Михаила Лермонтова, и когда я читала стихотворение, то смотрела в глаза поэту на картине. Эта привычка, во время чтения либо смотреть кому-то в глаза, либо закрывать их совсем. Сегодня моей жертвой зрительного контакта стал Глеб Викторович, но он не отводил взгляд, возможно он понял для чего это. Впрочем мне всё равно, дождусь звонка и на историю с чистой совестью.

- Итак, тема нашего урока: “Творчество М. Лермонтова” – сказал Глеб Викторович и начал писать на доске.

- Кто что может рассказать об этой личности? Соколовская.

Нет, это уже перебор, чуть что сразу Соколовская, вот же.

- Если честно, можно приводить многие даты и изученные факты, но для меня эта личность прежде всего великий поэт, который занимает одно из важных мест в перечне русских писателей. Этот человек, как я уверена, имел широкую душу и сердце, но был одинок, несмотря на талант и смелость.

- Хм, интересно, а исходя из чего ты сделала такие выводы? – спросил учитель, глядя мне в глаза.