Соколы Троцкого

Больше всего меня удивила свобода, которой пользовалась пресса. Огромное количество газет всех оттенков, которые могли критиковать кого угодно, невзирая на положение, могли свободно пропагандировать самые противоречивые и смелые идеи. В то время партия большевиков совершенно откровенно боялась свободной прессы. Партия учила нас, и мы верили этому, что если разрешить другим левым партиям свободно выражать свои взгляды, то через эту трещину в монолите непременно просочатся буржуазные взгляды, которые будут ставить под сомнение наши ценности и размывать основы режима. Париж наглядно показывал, что свободная пресса не угрожает господствующему классу, если он в целом пользуется широкой поддержкой народа, а как раз наоборот, является гарантией безопасности и прогресса. Но в то время я не мог особенно углубляться в размышления на эту тему, было слишком много работы, а работа была связана с постоянной борьбой.

Мою работу в последующие четыре года в Париже, Брюсселе и Милане нельзя понять без учета доминирующего для СССР этого периода фактора – первого пятилетнего плана.

Яростная критика, просачивавшаяся в нелегальных памфлетах оппозиции, находила отклик в партии и вынудила Сталина пересмотреть первоначальный вариант пятилетнего плана индустриализации, который был довольно робким. Он решил переплюнуть своих соперников и ударился в другую крайность. Он добился принятия пятилетнего плана, предусматривавшего гигантский рост производства, который представлялся нереальным. Этим он выбил почву из-под ног левых и одновременно сумел мобилизовать актив партии против тех, кто выступал за более умеренные темпы развития. Партия активно поддержала Сталина против правых лидеров, Рыкова и Бухарина, которые подозревались в том, что они хотят увести страну на путь аграрного и буржуазного развития. Была еще одна причина для такого резкого изменения позиции Сталина. Люди могли смириться с репрессиями в партии и создаваемой в стране атмосферой осажденной крепости лишь в том случае, если им будет предложена достаточно крупная цель, которая заставила бы их терпеть грядущие лишения.

Борьба Сталина с крестьянством уже приняла форму сплошной принудительной коллективизации, но для ее успеха нужно было одновременно и быстро строить заводы по производству тракторов и других сельскохозяйственных орудий. По этой причине, а также в связи с продолжавшейся борьбой с правыми в план через каждые несколько месяцев вносились импровизированные коррективы, которые еще выше поднимали его показатели. Партийные деятели и директора предприятий оказались втянутыми в то, что мы тогда называли «административной горячкой», каждый старался обойти своего соседа в выдвижении «суперпланов» для своих предприятий. В довершение всего Сталин объявил, что пятилетний план, который сам по себе уже был чудовищным, должен быть выполнен в четыре года.

Здравомыслящие члены партии в то время рассуждали примерно так. Железная воля Сталина не знает границ. Его узколобость, так же как и его тиранический стиль руководства, дорого обходятся стране, но, несмотря на кажущиеся непреодолимыми трудности и несмотря на то что каждую весну режим подходит к грани краха, несгибаемая воля этого человека обеспечивает народное хозяйство страны необходимыми машинами. Еще несколько лет такого почти нечеловеческого напряжения сил, и мы, несмотря на все недостатки Сталина, станем жить лучше и счастливее.

Лозунг этих дней был: «Догнать и перегнать Америку». Сама идея превращения нашей страны в новую индустриальную Америку вызывала у нас огромный энтузиазм. И поэтому, несмотря ни на что, мы решительно поддерживали Сталина. Этот дух проникал даже в ряды оппозиции, что объясняло многочисленные примеры ее капитуляции: «Работа Сталина, как бы ни были неуклюжи и грубы его методы, важнее наших разногласий с ним. Он делает дело плохо и жестоко, но он делает его». Мало кто предвидел, что моральные и политические средства, которые Сталин использовал в этой работе, в конечном счете изменят сами ее результаты и сведут на нет героические усилия народа по строительству подлинно социалистической промышленности и счастливой жизни для людей. Трудящиеся в России были слишком захвачены своим изнурительным трудом, чтобы размышлять над тем, что творилось вокруг. Это стало ясно лишь намного позже. Те же, кто находился за границей и питался приукрашенной официальной информацией, были уверены в том, что, несмотря на гигантские трудности, в целом система работала И мы делали свою часть этой работы с энергией и энтузиазмом, не обремененные грузом сомнений.