Соколы

— Вы, если не ошибаюсь, пели с Небольсиным в Колонном зале арию Веденецкого гостя?

— Да, пел, — ответил Алексей Петрович.

— Спойте завтра на генеральной репетиции.

— Но я с вами не репетировал… Трудно сразу петь на генеральной. И с Покровским мизансцены не отрабатывал, — с недоумением сказал Иванов.

— Какие, к черту, мизансцены?! Выйди, спой и уходи! И Алексей Петрович не стал возражать, спел. После репетиции Голованов зашел к нему:

— Завтра поешь спектакль.

Алексей Петрович исполнял многие ответственные партии почти во всем репертуаре Большого театра: князь Игорь, Троекуров в «Дубровском», Мазепа, Шакловитый в «Хованщине», Грязной в «Царской невесте», Петр во «Вражьей силе», Бес в «Черевичках», Демон, Риголетто, Руслан, Токио в «Паяцах», Эскальмио в «Кармен».

Последней работой Голованова в Большом была постановка гениального творения Мусоргского оперы «Хованщина».

За блестящую исполнительскую деятельность Алексей Петрович был трижды удостоен Сталинской премии.

Иванов был интересным рассказчиком, эмоциональным, зажигательным. Часто вставал, ходил по комнате в каком-то юношеском возбуждении, сопровождая свой рассказ жестами, выразительной мимикой приветливого лица, озаренного искрящейся улыбкой… Тогда же я подарил ему свой первый роман «Свет не без добрых людей», увидев в нем не только талантливого артиста, но и доброго человека с открытой русской душой. Такое встречается не часто, когда вдруг, совсем нежданно-негаданно между двумя до того почти незнакомыми людьми возникает какая-то волшебная, невидимая, но властная и желанная для обоих дружеская симпатия и взаимная надобность. Именно так случилось с нами, так зародилась в тот день наша прочная неколебимая дружба. С того дня наши встречи участились. Мы не ощущали возрастного барьера — Алексей был старше меня на шестнадцать лет. Мои друзья из среды писателей и художников становились и его друзьями. Общительный и открытый, он у всех вызывал симпатию и расположение. Узнав, что у меня добрые отношения с иерархами русской православной церкви, он просил познакомить меня с ними. Вскоре это знакомство состоялось в Московской Духовной академии с ее ректором. Владыка, с которым я был давно знаком и довольном часто встречался, оказал знаменитому артисту достойный прием. Однажды в рождественский вечер владыка пригласил Алексея Иванова, Алексея Пирогова и меня к себе на квартиру, расположенную тут же в здании Академии. У камина перед нарядной елкой мы радостно отмечали Рождество Христово, а потом пошли в академическую церковь, где владыка правил праздничную службу. Алексей Петрович, с детства знакомый с церковным пением, вместе с Алексеем Степановичем постепенно подключились к хору, и вскоре их баритон и бас стали главенствовать в песнопении. Это приятно поразило и хористов и богомольцев, да и самого владыку. Об этом потом долго говорили в стенах Академии.

С Алексеем Петровичем бывали мы гостями на ежегодном академическом празднике в Покров день. Там я познакомил его с еще двумя иерархами русской православной церкви, ныне митрополитами, настоящими патриотами, болеющими за судьбу России и народа нашего, за судьбу Православия, резко скорбящими по поводу духовного и нравственного растления молодежи. С ними встречались мы не однажды, вели интересные беседы, и каждая такая встреча носила дружеский искренний характер и была приятна и полезна для всех собеседников.

Свыше десяти лет я был председателем Общественного совета при ГУВД Московской области. В состав совета входили видные писатели, артисты, музыканты, художники. Алексей Петрович в это время уже был на пенсии, но часто выступал с концертами, ездил по городам и весям нашей державы. Мое предложение стать членом Общественного совета он охотно принял и сразу же включился в активную работу. Члены Общественного совета часто выезжали в районы Московской области с концертами и творческими вечерами для сотрудников подмосковной милиции. Эти встречи носили регулярный характер и были праздником как для слушателей, так и для исполнителей. Алексей Петрович любил выступать перед стражами общественного порядка и делал это с большой охотой, приговаривая: «Благодатный зритель. Они заслуживают настоящих зрелищ: служба у них не простая и не легкая». На таких концертах он исполнял в основном русские народные песни и популярные арии из опер.

В те «застойные» годы о творческой и духовной свободе мечтали не только мы, деятели литературы и искусства, но и все граждане, в том числе и сотрудники милиции. Вспоминаю, каким восторгом встречал зал слова арии князя Игоря:

«О, дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить: спасу я честь свою и Славу: я Русь от недругов спасу»…