Соколы

Среди поэтов своего поколения он выделялся чувством высокого достоинства и гражданского долга Он иронически относился к суете эстрадных мотыльков, шумно слизывающих пыльцу с проходящего разноцветья. Его муза обращалась к глубинным пластам народной жизни, к гигантам истории и мысли, таким, как Бетховен, Аввакум из одноименных поэм. Он изваял их резцом изящной словесности в мраморе и бронзе. Он был наделен Божьей благодатью, как поэт-мыслитель, и дорожил своим высоким призванием. Ему претили лесть, чинопочитание, чванство; он знал себе цену и гордо нес высокое имя русского поэта. Не будучи обласканным властями, он высоко ценил подлинный талант и с иронической улыбкой взирал на золотые звезды услужливых лакеев от литературы. На тусклом небосклоне поэзии он сверкал в ярком созвездии Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Блока, Маяковского, Есенина.

АНАТОЛИЙ ИВАНОВ

В отношении писателей бытует немало расхожих эпитетов — знаменитый, популярный, крупный, выдающийся. Но все эти титулы лишены конкретного содержания и невольно порождают у читателя вопросы, на которые не всегда можно дать определенный ответ. Потому-то эти титулы с легкостью навешиваются на сочинителя как ярлык превосходства, не всегда по достоинству заслуженный. Сколько их на моем веку было навешано услужливыми критиками литераторам средней руки, коньюнктурщикам, а то и откровенной бездарности. В свое время знаменитым считался Ажаев — автор романа «Далеко от Москвы», титул популярного носил Елизар Мальцев, крупным считался Вадим Кожевников, а в выдающихся ходил Борис Полевой. На самом деле все они были очень посредственными беллетристами, а их сочинения не имеют никакого отношения к изящной словесности. Самой высшей оценкой писателя является титул ХУДОЖНИК СЛОВА, что равнозначно классику.

В русской литературе XX в. не так уж много было художников слова: М.Горький, С.Сергеев-Ценский, В.Шишков, М.Шолохов, Л.Леонов. Особняком стоит И.Бунин — прекрасный чародей словесной живописи, который, однако, не поднимал глубинных пластов общественной жизни России. Художник слова — это не только изысканный стилист. Это еще и мыслитель, проникающий в сокровенные сферы общественного бытия и создающий посредством яркой словесной живописи зримые картины жизни людей в самые драматичные периоды истории. И в центре этих картин художник слова осязаемо воссоздает образ и характер действующего персонажа.

Из ныне здравствующих русских писателей наиболее ярким художником слова мне видится Анатолий Иванов, чье семидесятилетие мы отметили в мае этого года.

В монументальном творчестве Анатолия Иванова нашли свое продолжение лучшие традиции русской классической литературы XX в. В поле его творческого зрения всегда были судьбы Отечества и народа в их историческом аспекте. В своих главных романах — «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» писатель развертывает многослойную драматическую картину жизни нашего общества в середине уходящего тысячелетия, в самую суровую ее пору, когда судьбы людские перехлестывались в жестоких, трагических обстоятельствах с множеством проблем и вопросов типа «быть или не быть?» Жизнь и судьба отдельной личности в этих романах неотъемлема от судьбы, выпавшей на долю всей страны, когда пришли в движение социальные пласты общества и под их ударами рушились прежние обычаи и порядки, когда битву с фашистским нашествием нашему народу пришлось взять на свои плечи и выполнить историческую миссию спасения цивилизации.

Талант художника слова позволил Анатолию Иванову, как духовидцу и аналитику разобраться в сложном переплетении событий и судеб, проникнуть в тайны души, запомнить характеры, движущие поступками людей, и создать стройную, многоцветную, эпическую картину. В этом отношении до осязаемости выразителен диалог двух предателей — Лахновского и Полипова. Какими точными, выразительными штрихами рисует эту очень насыщенную нюансами картину писатель. Вот отрывок:

«— Вы что же, Арнольд Михайлович, в бога верите? — спросил Полипов с просквозившей легкой иронией. Лахновский лишь качнул головой, но не утвердительно, а как-то неопределенно, будто не соглашаясь, но и не протестуя против иронии в голосе Полипова.

— Не верите вы, — сказал он. — Ни тогда… в те давние годы не верили, ни сейчас.

Лахновский сделал головой опять такое же движение. На этот раз он еще едва заметно пожал плечами и как-то горестно вздохнул».