Сократ

Комедия начинается весело, остроумно, зрители довольны, смеются, Аристофан уже видит себя на сцене с лавровым венком на кудрях - как было после премьеры его "Всадников".

Но вот мудрец сходит на землю из своей корзины, чтобы принять в "мыслильню" Стрепсиада, подвергнув его обряду посвящения; актер, играющий софиста, оборачивается лицом к публике. И на этом лице - маска Сократа!

Зрители на мгновение опешили. Разве Сократ - софист? Но тотчас по театру пробежал смех, будто ветерок поднялся. А, значит, комедия будет об их любимце, об этом чудаке Сократе, и маска, в которой больше сходства с лицом Силена, чем с его собственным, увеличивает веселье. Комедия развивается дальше: бессодержательную, расплывчатую мудрость софистов символизирует - и пародирует - хор облаков; им поклоняются как божествам, словно бы отринув существующую религию. Софистика - новая мода, новая мудрость, призванная вытеснить все, что было прежде.

Смех разом отрезало: насмехаться над религией равно опасно как для автора, так и для Сократа, да и кое-кто из зрителей мог бы пострадать за то, что смеялся. Но комедия есть комедия - это ведь не жизнь, так отчего же и не посмеяться, ведь еще сам Перикл говорил: празднества и игры для того и устраиваются, чтоб дать утомленному духу разнообразный отдых, позволить ему воспрянуть после упадка и меланхолии!

Далее в комедии выясняется, что Стрепсиад к ученью туп; он посылает в "мыслильню" вместо себя своего неудачного сынка Фидиппида - и в огромный амфитеатр вернулось веселое настроение, зрители хохочут снова, и лишь кое-где этот хохот звучит ехидно.

Клеонт задумался, наморщив лоб. Он сравнивает: год назад Аристофан грубо высмеял его самого - Сократа же он только вроде добродушно поддразнивает. Почему? Боится ударить сильно потому, что Сократа слишком любит народ? Да нет, Аристофан не из пугливых. Если уж меня не испугался кого и чего ему бояться? Выходит, по его, что я - наглец и крикун, но сам он наглее меня, сам орет устами актеров и хора...

Клеонт то подается вперед, то откидывается назад - изменяя дальность взгляда, хочет дать отдохнуть глазам. Ждет напряженно: проткнет ли наконец Аристофан Сократа острым словом или нет? А дело к тому идет...

Фидиппид - полная противоположность отцу: он жадно внимает речам софистов о неограниченной свободе, мгновенно научается всяким ораторским вывертам, и старый Стрепсиад, вдохновленный познаниями сына, прогоняет кредиторов; но между отцом и сыном возникает спор о вкусах в области искусства: отец любит Эсхила, сын - поклонник Эврипида. Начинается драка, и Фидиппид, избив отца до крови, доказывает ему, что, согласно новому софистскому учению, сын имеет право колотить и отца, и мать...

Свист, топот, крики! Актерам пришлось прервать игру - их не слышно в нарастающем реве публики. Афинский народ вступился за своего босоногого чудака. Он не может примириться с такой несправедливостью к Сократу. Со всех сторон летят к Аристофану бранные слова.

- Скоморох! Это не наш Сократ!

- Долой безобразника!

- Долой! Не желаем ничего слышать!

И свист! Свист!

Ученики Сократа вне себя от негодования. Они тоже свистят. Можно ли так выворачивать Сократа наизнанку?! Он ведь хочет, чтоб мы стали лучше, он не внушает нам подобных пакостей!

Свист, топот, крики из тысяч грудей потрясают амфитеатр. Аристофан бледен. Он съежился, он страстно желает, он молит богов, чтоб буря эта не утихала, не позволила бы доиграть до конца спектакль, позорящий Сократа.

Но в первом ряду поднялись Клеонт и архонт басилевс, движением руки требуя тишины.

Семнадцать тысяч зрителей, хоть и ворча, все же постепенно успокаиваются; комедия продолжается.

Актеры, словно им самим уже тягостно, торопятся поскорей доиграть. Старый Стрепсиад, избитый родным сыном, до того рассвирепел, что со злости поджигает "мыслильню" безбожника Сократа, натравливающего сыновей на отцов...

Но тут рассвирепели и зрители. Ученики Сократа - Алкивиад, Симон, Критон, Антисфен - чуть не выплюнули легкие, крича. Бесновались и софисты. Ведь в образе Сократа Аристофан высмеивал их!

Автора закидали тухлыми яйцами, гнилыми яблоками.

И тогда, под это беснование публики, произошло странное: кто-то показал на средний проход между скамьями - по нему медленно, шаг за шагом, спускался с самого верха Сократ.

Его увидели. И встретили громовыми овациями, переросшими в подлинный триумф.

Антифонт - он не видел Сократа - наклонился к расстроенному Аристофану:

- Слышишь, какое ликование? Ты победил!

Но тут только оба поняли, кому рукоплещет театр. А Сократ, улыбаясь своей приветливой, светлой улыбкой, меж тем сходил по ступеням и тоже аплодировал.

Он аплодировал не Аристофану, который так исказил его образ, - он рукоплескал публике, справедливо осудившей злобный пасквиль.

Провал Аристофана был полным.

Сократ спустился в первые ряды. Здесь его ждали ученики и друг, Эврипид; но был здесь и Аристофан.

Сократ подошел к нему первому и насмешливо поздравил со смешной несмешной комедией... Но он один и отнесся к представлению так легко.