Сократ

- Клянусь псом, сколько же у нас Афродит! - тихо заметил Сократ; но тут трапезит вспомнил еще Афродиту Анадиомену, которая-де выступает из морской пены точно так же, как Феодата из волн своего прозрачного пеплоса.

Сравнение недурно, подумал Антисфен и пустился во весь дух сравнивать красоту гетеры с розовой лилией, с бутоном дикого мака, с песней, со свежестью, что царит на вершине Парнаса...

Сократ молчал.

Феодата слушала, улыбаясь по обязанности, и выжидательно смотрела на философа. Ждал и Алкивиад, что-то он скажет. А Сократ с удовольствием отведывал угощение; поев, ополоснул пальцы в серебряном тазу и осушил их виссонной тканью. Затем, вытерев бороду, он проговорил:

- Следовало бы теперь и мне, божественная Феодата, присоединить свою долю к восхвалению твоей красоты. Но хотя я захвачен ею и потрясен до мозга костей и ввергнут ею в такой же экстаз, какой овладевает мною при восходе солнца, не позволяй мне этого делать.

- Почему, Сократ?

- Трудно говорить о великой радости, какую внушает нам красота, если душа внезапно сжимается и болит...

- Болит?.. И - внезапно?.. Стало быть, боль эта навалилась на тебя здесь, у меня?

- Вот именно, прекрасная.

- О боги, какое же зло причинил тебе мой дом?

- Не дом твой, а ты сама.

Феодата вскочила, в испуге протянула к нему руки:

- Чем же, о я несчастная?! Сократ быстро сказал:

- Прошу, помедли так, в этом движении, с этим испугом на лице! - И к остальным. - Видите? Медные волосы, откинутые резким движением, брови раскрылись, как небесные врата, ресницы - волшебные стрелы, которые ранят, но сладостной раной, лодыжка, изящной кривой переходящая в белую колонну голени, над широкими боками - тонкая талия, и выпуклость груди с двумя яблочками, шея, несущая голову, губы, за которые не трудно умереть... И все это я говорю только от одного из пяти чувств человека!

- Ах, какая хвала! - вздохнула гетера, влюбленно глядя на Сократа. - Но ты сказал - я причинила тебе боль!

- Конечно. - Сократ обеими руками обвел, не прикасаясь, линии ее плеч, рук, боков и ног и горько закончил: - А я, глупец, оставил ваяние!

- Никто, Феодата, не выскажет тебе большей хвалы, чем эта! - сказал Антисфен.

Алкивиад добавил:

- А я завершу ее. Я почти каждый день провожу с Сократом, но еще не слыхал, чтоб он хоть раз пожалел о том, что оставил ваяние, - только сегодня, увидев тебя, Феодата!

Она опустилась на пол у ног Сократа и положила голову ему на колени:

- Не знаешь ты, как я счастлива, что ты пришел ко мне, и до чего несчастна, что не дано мне стать прообразом твоей статуи...

Сократ медленно провел ладонью по ее волосам, от темени до самых их кончиков:

- Тебя пишут лучшие наши художники, и это смягчает мое сожаление.

Антисфен поднял глаза на Сократа:

- А тебе не хочется, ради Феодаты, снова взять в руки резец и молоток?

Сократ покачал головой.

- Да, то была бы славная работа. Я, пожалуй, еще не забыл - нет, нет, даже наверное; такой образец разом вернул бы мне былое мастерство...

- Что же тебе мешает? - спросила Феодата.

- Я черпаю воду решетом, - усмехнулся Сократ. - Занимаюсь человеком, хочу, чтобы он стал лучше, но приверженцы софистики путают мои карты...

- Ах, я знаю. Замечаю сама, - вздохнула Феодата. - Младшие софисты дурно влияют на души. Разглагольствуют без умолку, прямо подавляют человека словами. Разрушают в нем всякую веру в себя...

- Подрывают все, как дикие кабаны, - нахмурился Антисфен. - Стремятся обратить мир в первозданный хаос... При нем-то им, конечно, жилось бы наилучшим образом. Долой народовластие, долой законы, долой какой бы то ни было порядок, устрояющий совместную жизнь людей! Они поклоняются произволу, который позволяет отдельной личности, не считаясь с прочими, добиваться успеха для себя... - Антисфен виновато посмотрел на хозяйку. - Но в какие дебри забрела наша беседа от твоей красоты?

Феодата покачала головой:

- Мы говорим о вещах более важных, чем моя внешность... - Перевела взор на Сократа. - Меня поражает наглость, с какой софисты публично учат людей, как сделаться прожженными себялюбцами...

Сократ засмеялся горьким смехом.

- Можно ли поражаться человеческой слабости, заставляющей людей слушать подсказки софистов о том, как взобраться повыше и извлечь для себя побольше выгоды?

Феодата брезгливо передернулась.

- Ужасно, что их слова имеют такую большую власть.

- Да, - подхватил Сократ. - Слово - великая сила, но не одно только их слово; вот почему у меня и у моих друзей нынче много дела.

Феодата повела рукой в сторону Алкивиада.

- Ты, Сократ, пестуешь человека, как сирийские садоводы - дички. Они их прививают, делают все, чтоб вырастить прекрасные плоды...

Молодой богатый трапезит слушал все эти разговоры с неудовольствием. Он пришел взять свое, заранее известив о посещении, а непрошеные гости задерживаются... Давно миновала полночь. И он не выдержал:

- Время позднее. Пора Феодате решать, кого из нас оставит она сегодня у себя для любовных утех!

Положив руку на свой кошелек, он вызывающе посмотрел на гетеру, уверенный, что та не устоит перед звоном золота.

Феодата обвела мужчин взглядом, словно раздумывая.