Сокровенные мечты

Девлин замер. Хотя очень трудно произнести те слова, которые заставят Лейси отвернуться от него, но ему скрепя сердце придется это сделать. В конце концов ему нечего ей предложить. У него нет другого выхода.

— Нас… — Голос Девлина оборвался. Он кашлянул и продолжил: — Нас не существует.

— Ошибаешься. — Не сводя с него глаз, Лейси откинула волосы назад. Девлину хотелось погладить эти прекрасные волосы. — Существует, Девлин. Если хочешь, можешь сколько угодно это отрицать. Но ты не в силах изменить то, что с нами случилось.

У него заныло сердце. Больно, черт бы его побрал! Девлин говорил медленно и отчетливо, он выполнял свой долг.

— То, что произошло между нами, — это всего лишь секс. Секс — и ничего больше.

Он не мог в это поверить, но Лейси снова улыбнулась ему в ответ.

— Девлин! — Ее голос был мягким, почти ласковым. — Мне лучше знать! Не могу сказать тебе как, но я это знаю. Ты давно не подпускал к себе никого, у тебя не было близкого друга. Я представляю, как ты, наверное, напуган.

— Напуган? — Девлин тряхнул косматой головой, больше чем когда-либо чувствуя себя чудовищем из старинной детской сказки. Она даже и представить себе не могла, что он испытывает. — Я не…

Лейси пропустила его возражения мимо ушей.

— Так почему ты мне не сказал об этом? — Она маленькими глоточками пила кофе, держа чашку одной рукой, а ладонь другой положила на руку Девлина. От абсолютной естественности и простодушия этого жеста у него екнуло в груди.

— О чем? — только и мог он выговорить. Больше не в состоянии рассуждать, Девлин мог сейчас думать лишь об одном: как ему хочется ее поцеловать.

— Почему ты не говорил, что у тебя есть джип?

Его по-настоящему позабавило, что после всего того, что произошло за последние двадцать четыре часа, Лейси вдруг обратила внимание на его колымагу.

— Разве это так важно?

— Какой же ты отшельник? — Она покраснела и сделалась еще красивее. Стала просто восхитительной. — Я думала, что здесь, на горе, ты находишься в заточении. В день нашей первой встречи, в тот вечер, когда у меня сломался грузовик, я не увидела возле твоего дома никаких машин, поэтому решила…

Как один и тот же человек может казаться таким до безумия красивым и таким дьявольски опасным одновременно? Девлин мысленно чертыхнулся и сжал кулаки, удерживая себя, чтобы не обнять Лейси. Через пару месяцев она соберет вещички в грузовик и уедет в Боулдер. Так и не написав никакой статьи. А он останется здесь, в горах Сангре-де-Кристо, совсем один и опять превратится в отшельника.

И, как последний болван, будет тосковать по ней!

— Я и есть самый настоящий отшельник! — Девлин намеренно старался говорить резким тоном. — Я здесь свой. А ты… ты здесь — чужая.

— То, что между нами есть…

— Между нами ничего нет! — Девлин боялся поднять на нее глаза. По крайней мере сейчас, когда он говорил слова, которые были бессовестной ложью. Святой ложью! Потому что он всегда старался быть справедливым. Потому что так надо! Потому что самое правильное решение — это разом разрубить те узы, которые их связывали. Сделать это сейчас будет менее болезненно. А сделать это нужно обязательно!

Пусть даже потом ему придется собирать осколки своего разбитого сердца. Но это будет позже, когда он останется один.

— Есть! Есть то, что нас связывает, Девлин! И ты понимаешь это так же хорошо, как и я! — Хотя на глазах у нее заблестели слезы, Лейси произнесла эти слова спокойно и уверенно, в них звучали убеждение и скрытая сила.

Вид ее слез обезоружил Девлина. Но даже в этот момент он осознавал, что причинить ей боль необходимо. Лейси должна оставить его! Потом будет гораздо мучительнее.

Но, вместо того чтобы повернуться и уйти, она подошла к нему ближе.

— Скажи правду, Девлин! Помни: ты должен мне сказать правду!

— Ничего я тебе не должен! — как зверь в предсмертной агонии, рявкнул Девлин.

— Ошибаешься! Должен! И еще ты должен мне себя самого!

Это остановило Девлина, хотя никакие красивые слова и глупые банальности не смогли бы произвести на него впечатление. Лейси права. Отношения между ними более серьезные и глубокие, чем простое физическое притяжение. Если бы Девлин верил в переселение душ, он бы сказал, что они уже любили друг друга раньше, в прошлой жизни, любили глубоко и сильно. Девлин ничего не мог поделать с этим — он мог только искренне изумляться этому чуду. Ощущая, что сердце готово выпрыгнуть из груди, Девлин понял, что нужно наконец отпустить его на свободу. Даже если Девлин будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, он не должен противиться своему сердцу.

Разве нет?

Она хочет правды!

Имеет ли он право сказать правду? Должен ли он ее сказать? Хватит ли у него на это смелости?