Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду)

Джеральд наклонился к нему и тоже прошептал:

— Всё это, конечно, хорошо, Ричард, но сколько вшивых бродяг ты вымыл и накормил на прошлой неделе?

Энн сказала, что проповедь была просто замечательная, — значит, наверное, так оно и есть.

Оказывается, к нам на Рождество собирается приехать дядя Ральф (Энн — его единственная племянница). Не будь мы христианами, я бы ужасно расстроился, потому что Ральф — самый вульгарный тип, которого я знаю. Но это всего лишь полбеды, беда в том, что завтра к нам приезжает ещё и тётушка Марджори — а она осуждает даже горячий шоколад со вкусом амаретто за «потенциальную опасность интоксикации»! Джеральд, узнав про дядю Ральфа, довольно потёр руки… Да-а, дела…

Перед сном вспомнил, что сказал монах: Бог добрый, и я Ему очень нравлюсь. Почему-то почувствовал себя как-то необычно хорошо.

Понедельник, 23 декабря

Вернувшись с работы, столкнулся в коридоре с Джеральдом.

— «Титаник» прибыл, — сообщил он.

Тётушка Марджори восседала в гостиной, величественно просматривая журнал с телепрограммой. После того, как мы обменялись положенным поцелуем, во время которого ни одна молекула моего лица не соприкасается ни с одной молекулой её лица, она внушительным тоном произнесла:

— Пока тебя не было, я пометила все передачи, которые не подходят для семейного просмотра, и тем более во время рождественских праздников. Так что смотреть их мы не будем.

Тут Джеральд просунул голову в дверь и сказал:

— Пап, там пришёл один товарищ со служением даяния и благовестия.

Оказалось, почтальон. Посылка и две открытки. Когда все ушли спать, посчитал все открытки, которые мы уже получили. Гораздо меньше, чем в прошлом году. Конечно, я искренне готов простить всех, кто забыл нас поздравить. Но, честное слово, могли бы хоть раз в году проявить внимание! В конце концов, в чём смысл Рождества, а?

Завтра приезжает дядя Ральф.

Интересно, как они поладят с тётушкой Марджори?

Джеральд говорит, что по сравнению с ним Эдди Мерфи — архиепископ Кентерберийский.

Кстати, о Джеральде: пожалуй, мне нужно проводить с ним больше времени. Тем более, что он как раз пригласил меня в пятницу прийти послушать их новую христианскую рок-группу. Называется «Дурные вести для дьявола».

Непременно пойду.

Я вообще люблю музыку.

Вторник, 24 декабря

Не понимаю, как у такой милой Энн, может быть такой родственник, как дядя Ральф! Он приехал сразу после обеда, маленький и невероятно пухлый человечек на крошечном мотороллере. Для него вся жизнь — сплошная гулянка.

При первой же встрече с тётушкой случилось то, чего я больше всего боялся. Он смачно поцеловал её прямо в губы и воскликнул:

— Надо же, а мне и не сказали, что в рождественском меню намечаются такие лакомые кусочки! Гляди веселей, крошка Марджи! Не бойся, со мной не соскучишься!

Тётушка Марджори побагровела и целый вечер не желала даже смотреть в его сторону, тем более разговаривать с ним — даже тогда, когда он пролистал «Радио Таймс» и сказал: «А-а, здорово! Кто-то уже успел отметить все самые клёвые программки!»

Вечером мы с Энн положили под ёлку подарки. Все подарки от дяди Ральфа по форме напоминают винные бутылки.

Спросил у Энн, что Богу нравится в дяде Ральфе.

— Племянница, — сказала она.

Поцеловал её.

Среда, 25 декабря

Сегодня Рождество!

Тётушка Марджори с утра отправилась в «нормальную» церковь.

Дядя Ральф ещё спал, когда мы втроём пошли на служение. Там всё было очень хорошо, только во время молитвы Джордж Фармер (который сидел прямо позади меня) встал и начал размахивать кулаком из стороны в сторону, ревностно молясь за добрую волю и согласие среди Божьего народа.

Внезапно почувствовал сильный удар по уху и чуть не упал со стула вперёд — аж искры из глаз посыпались! Тряхнул головой, чтобы прийти в себя, и, к своему несказанному изумлению увидел, что Джордж Фармер даже не остановился, будто ничего и не случилось.

Вся моя добрая воля куда-то улетучилась.

Позднее я подошёл к нему и сказал:

— Знаешь, Джордж, я прощаю тебя за то, что ты ударил меня по голове.

— Неужели я и вправду тебя ударил? — удивлённо спросил он.

— Да, — вмешался Джеральд. — Как раз на двадцать восьмом «да, Госпо-одь!». Я считал.

Потом мы пошли домой.

Весь оставшийся день я только и делал, что перехватывал шуточки дяди Ральфа, пока они окончательно не перешли всяческие границы.

После чая он сказал, что сейчас пойдёт к себе в комнату и принесёт «классную штучку» для одной «клёвой игры», которой он нас всех сейчас научит. Вернулся, держа в руках маленькую резиновую обезьянку с длиннющим эластичным хвостом, и сказал тётушке Марджори, чтобы она засунула эту обезьянку себе за воротник, спустила её под платьем до самого подола, вытащила наружу и передала ему, чтобы он мог спустить её через свои штаны, а потом передать Энн и мне.

На секунду мне показалось, что тётушка вот-вот грохнется в обморок.

Она пошла спать раньше всех, бросив неоткрытую бутылку джина, которую утром подарил ей дядя Ральф, в мусорную корзину возле лестницы.