Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду)

И почему это пошлые анекдоты иногда такие смешные? Сегодня как раз услышал один от Эверетта Гландера, который работает за соседним столом. Умереть можно со смеху! Про генерала Кастера[1], индейцев и огромную макрель. Обычно в ответ я вежливо улыбаюсь, слегка вздыхая в знак неудовольствия и неодобрения, но сегодня едва удержался от смеха. Гландер нарочно рассказывает при мне всякие гадости, потому что знает, что я христианин. Он постоянно изводит меня своими мерзкими шуточками с тех самых пор, когда однажды пару лет назад я слегка перебрал на вечеринке в офисе, а он подошёл и сказал:

— Ну что может, хоть раз в жизни поговорим о моих убеждениях?

До этого я целый год напряжённо улыбался всякий раз, когда он приставал ко мне с нескончаемыми вопросами типа «Кто сотворил Бога?» или «Почему Бог допускает столько страданий?» Но тут у меня кончилось терпение, и под воздействием четырёх лишних кружек пива я с ненавистью посмотрел ему прямо в глаза и прошипел:

— Да пошёл ты со своими убеждениями!

Потом, конечно, извинился, но с тех пор он не упускает ни одного удобного случая меня подколоть.

Всё равно жаль, что анекдот про генерала Кастера никому не расскажешь. Он такой смешной! Подумал было о том, чтобы рассказать его на домашней группе в качестве примера юмора, неуместного среди христиан, но решил, что меня, пожалуй, не поймут.

(Вот уж людей вроде Гландера мне никак не хотелось бы видеть у нас на вечеринке! Меня аж в жар бросает, как представлю себе, что он появится у нас в гостиной со своими жуткими анекдотами и рассказами о том, как я однажды выпил лишнего и послал его подальше со всеми его убеждениями! Ужас!)

Сегодня на домашней группе слушали интересную кассету. Свидетельство одного брата, который занимается христианской медитацией. Каждую субботу он встаёт рано-рано утром и примерно пару часов размышляет на такие темы, как «вечность», «любовь» или «творение». Говорит, что после этого и он сам, и его семья исполняются особенным миром и покоем на все выходные. Надо будет попробовать.

Леонарду, кстати, давно пора заставить свою мать прибавить громкость в слуховом аппарате. Когда кассета закончилась и Эдвин спросил, не хочет ли кто-нибудь высказаться или о чём-то спросить, она заявила:

— А вот мне лично его жалко. Прямо не знаю, как он это всё выдерживает. Какой уж там мир и покой, живым бы остаться! После долгого недоуменного молчания выяснилось следующее: миссис Тинн решила, что этот несчастный каждую субботу поднимается ни свет, ни заря и тащится в местную больницу на очередную операцию. Энн подсела к ней в уголок и долго объясняла, что к чему. Ну, не знаю!

Глория Марш сегодня снова не пришла. Не то, чтобы это как-то касалось меня лично, но всё-таки. Вечером напомнил Энн, что Глории нет уже две недели.

— Может быть, она находит тебя настолько неотразимым, что решила последовать здравому смыслу и держаться от тебя подальше, — ответила она. Что за ерунда! Уж это здесь почти наверняка ни при чём!

Пятница, 28 февраля

Утром за завтраком уже совсем собрался рассказать Джеральду анекдот про генерала Кастера, макрель и индейцев, но в последний момент мне стало стыдно, и я решил, что лучше не надо.

На работе во время обеденного перерыва думал про нашу вечеринку, которая будет уже через неделю. Жаль, что нельзя рассылать людям открытки, в которых они НЕ приглашаются на праздники.

Уважаемый Эверетт Гландер!

В следующую пятницу мы устраиваем вечеринку и были бы очень рады не видеть Вас у себя дома, так как Ваше присутствие вызвало бы у всех только неприязнь и чувство неловкости.

Искренне Ваш, Адриан Пласс.

При мысли об этом невольно усмехнулся. Гландер услышал и сказал:

— Что, всё ещё вспоминаешь старину Кастера? Прикольный анекдотик, правда? Жене-то рассказал или ещё не успел?

— Я ни за что не стал бы рассказывать другим подобные анекдоты, — ответил я со скорбной улыбкой, к которой неизменно прибегаю всякий раз, когда Гландер пытается меня достать. — Боюсь, Эверетт, юмор такого рода не представляется мне забавным.

— А чему же ты тогда ухмыляешься? — настырно спросил Гландер. — Какой-нибудь благочестивой христианской шуточке?

Тут на меня будто вылили ушат холодной воды, так мне стало стыдно! Ведь на самом деле я ухмылялся, раздумывая о том, как было бы хорошо послать отвратительную, жестокую открытку человеку, с которым я уже несколько лет работаю бок о бок. Честное слово, по сравнению с этим анекдот про генерала Кастера сразу показался мне не таким уж дурным. Я виновато откашлялся и сказал:

— Вообще-то, Эверетт, я как раз подумал… Видишь ли, в следующую пятницу мы устраиваем дома вечеринку, вот я и подумал, что будет здорово, если ты тоже придёшь. Ну как?

Никогда не видел его таким опешившим.

— Ты что, приглашаешь меня на вечеринку к себе в следующую пятницу?