Сокровища

— Немного известности не помешает, детка. Но для тебя это не будет иметь такого значения.

— Почему нет?

— Потому что мое искусство — это просто холст, краски и хлам. За десять баксов я куплю все нужное для картины. Вся разница в рекламе. Но для твоего искусства нужны драгоценности, Пит. Все, что тебе нужно сделать, — это создать украшение, и сразу же оно будет стоить состояние.

Она не могла не посмеяться над его логикой, хотя это действительно принесло ей некоторое облегчение. Она слегка поцеловала его в губы.

— Спасибо, Чаз. Твоя вера в меня помогает.

— Ты тоже помогаешь мне.

Когда они смотрели друг на друга, Пит ощутила опасную близость своего рода любви и потребность в тепле и чуть было не собралась в конце концов отправиться домой с ним. Хотя она была уверена, что это нереально. Когда Пит заметила пустое такси, она, отринув соблазн, бросилась к машине, окликая таксиста, в спешке объясняя Чарли, что она сама доберется до дома, а его оставляет свободным охотиться за ночными приключениями.

Когда Пит приехала домой, Джозеф сидел в гостиной перед камином, читая «Хет Парол» и потягивая джин.

— Добрый вечер, дорогая, — приветствовал он ее с любящей улыбкой. — Я думал, у тебя свидание с твоим Чарли.

— Я тебе, дедушка, сто раз говорила, он не мой Чарли.

Больше она ничего не произнесла, скинула туфли и плюхнулась в удобное кресло.

Пожилой голландец изучал внучку. Он очень хорошо ее знал, и то, что он видел сегодня, его взволновало.

— Что случилось, дорогая? Ты выглядишь такой удрученной.

— Я просто устала. — Она откинула голову назад и закрыла глаза.

— Девушка в твоем возрасте никогда не бывает настолько уставшей, чтобы не позволить молодому человеку угостить ее хорошим ужином. — Он выбил остывший пепел из трубки и начал вновь набивать ее табаком. Каждое движение было неторопливым, обдуманным, осторожным. Когда Джозеф наполнил, утрамбовал и зажег трубку, сладкий, пахнущий вишней, дым стал заполнять комнату. Он опять повернулся к Пит. — Ты собираешься рассказать мне, что тебя беспокоит?

Она устало рассмеялась.

— Не могу поверить, дедушка, что у тебя хоть чуть-чуть не в порядке глаза. Ты видишь абсолютно все.

— Это то место, верно? Я знал, что ты там никогда не будешь счастлива.

Джозеф не удосужился скрыть чувства, которые он испытал, впервые узнав, что Пит работает в «Дюфор и Ивер», месте его наивысшего унижения. Она пыталась объяснить свои мотивы, но он никогда так и не понял. Однако ему пришлось смириться с этим, особенно после смерти Клода Ивера, когда дело возглавил его сын.

— Это не место, дедушка, это только работа.

— Но ты должна гордиться тем, что сделала, Пит. Посмотри, как высоко ты поднялась, чего достигла. — Он указал трубкой на хорошую квартиру, обстановку. — Посмотри на то, что ты смогла сделать для меня… и особенно для твоей матери.

При упоминании Беттины истинные чувства Пит прорвались наружу.

— Неужели ты, дедушка, не видишь, что у меня больше нет выбора. Нам требуется все, что я зарабатываю, поэтому я вынуждена продолжать продавать. Я не этого хочу, но я не свободна. Я в западне.

— Нет, Пит, ты не в западне. Ты не знаешь, что это такое. — Он внезапно побледнел, а в глазах появилось голодное, больное выражение.

Пит не стала извиняться за выбор слов.

— В чем разница, дедушка? Я пленница потребностей и планов других людей, хотя мечтаю делать совсем другое. Это словно быть голодным — да, ты знаешь, что значит день за днем голодать. Вот как я себя чувствую. Я хочу делать красивые вещи. Я хочу, чтобы людей интересовало, что Пьетра Д’Анджели придумает в следующий раз, чтобы они вспомнили обо мне, приобретая замечательный камень, которому нужна совершенная оправа. И этому не суждено сбыться.

— Все сбудется, Пит, — настаивал он. — Все сбудется.

Да, именно это говорил и Чарли. Но завтра, и послезавтра, и послепослезавтра она не может представить, чтобы что-то изменилось. Пит расслабилась в кресле и опять закрыла глаза. Аромат дедушкиной сигары окутывал ее, аромат, наполненный удовлетворением и удовольствием от всех тех благ, что достигнуты в жизни после стольких тяжелых лет. Если что-то и изменится, Пит знала, то это произойдет только благодаря ей.

Но как? О, Боже, как?

Глава 2

В цвете листьев сейчас было больше золотой и красно-коричневой краски по сравнению с ярко-желтой и алой неделю или две назад во время пика осени, но дорога на южное побережье Коннектикута в бодрящем солнечном свете была по-прежнему красива.

С тех пор как Пит перевела мать в клинику Коул-Хаффнера, она навещала ее несколько раз. Путь был не близкий, но она умудрялась ездить туда каждое воскресенье и по праздникам. Только в те редкие субботы, когда магазин не работал, она совершала поездку к матери, оставляя восхитительное воскресенье для себя. Регулярные визиты превратились в своего рода ритуал, когда же она пропускала посещение клиники, то ее мучили приступы вины, она воображала, что это может значительно замедлить излечение матери.