Сокровища

— Я пытаюсь учить ее итальянскому. Кажется, не получается.

— За такое оскорбление ты должен сварить кофе.

— Я всегда варю кофе. Если б я этого не делал, ты давно бы отравила нас обоих.

Он ушел на кухню, а Пит занялась изучением женщины, которую любил ее отец. Анна не была похожа на женщин, которых знала Пит. Она никогда не встречала человека, так до краев наполненного жизнью и теплом. Смех буквально лился, улыбки согревали воздух вокруг нее. Это была женщина, которая уютно чувствовала себя в своей собственной коже. Пит пришло на ум, что ей хотелось бы привести сюда Джесс, чтобы познакомить с Анной, которая, не будучи классической красавицей, развила свой собственный тип красоты, нечто вроде внутреннего огня, который согревал все вокруг нее.

Она поняла, как ей нравится быть здесь, и ругала себя за то, что так долго откладывала свой приход. Приятно чувствовать себя частью светящегося круга любви этих двух людей. Папа так заслужил это, и она была рада за него.

Но как печально, что у мамы никогда в жизни не было такой простой и безмятежной любви.

В тот вечер Пит поздно вернулась домой, размягшая от хорошей еды, прекрасного вина и превосходной компании. Последний остаток гнева на отца исчез.

Джозеф еще не ложился спать, когда она пришла. Он кивал над книгой, пытаясь не заснуть. Он всегда старался дождаться ее, хотя ему это не всегда удавалось.

— Где ты так долго была, дорогая? — спросил он, вставая, чтобы потянуться.

— Просто выходила, дедушка, — ответила Пит, желая избежать сцены. Потом передумала. Пора ему посмотреть фактам в глаза, что у нее есть отец, что она любит его и что она собирается его навещать. — Я обедала с папой и Анной.

Джозеф был весь внимание, сон его как рукой сняло. Он зашипел, и буквально через несколько секунд его лицо стало красным, как вишня.

— Ты… ты с этим ублюдком? Пит, зачем… зачем ты это сделала? Как ты могла предать свою мать?

— Сядь, дедушка.

— Нет. Я…

— Пожалуйста. Сядь и дай мне рассказать тебе.

Даже спустя столько времени Джозеф по-прежнему злился на Стива. Но любовь к внучке перевесила его гнев, и он увидел нечто такое в ее лице, что никогда не замечал раньше. Решимость. Поэтому он согласился сесть и выслушать ее, чтобы не отдалять единственного человека, которого ему осталось любить.

Пит рассказала ему об Анне, каким счастливым выглядит отец, особенно как она рада за него.

— Он заслужил это, дедушка. И это не обидит маму, действительно не обидит. Она теперь за пределами этого.

— Я знаю, — вздохнул он. — Если мы не смогли ей помочь, мы не сможем ее сильно обидеть.

— Мы можем ее только любить, дедушка, и будем любить ее всегда.

— Да. Всегда.

Видя, что он не собирается взрываться при упоминании имени Стива, Пит решила сделать следующий шаг. Она пошла к себе в спальню и достала флакон.

Как только Джозеф увидел его, он был готов схватить фигурку и выбросить в окно.

— Взгляни на него, — с усмешкой сказал он. — Ты понимаешь, что он мог бы значить для твоей мамы.

— Но это прошло, дедушка. Теперь он ей не поможет.

— Возможно, но…

— Никаких но, дедушка. Сейчас я знаю, почему у папы не хватило сил продать его. И я тоже не собираюсь этого делать. — Она рассказала ему всю историю Коломбы и о наследстве в виде бесценных ювелирных украшений, которые были украдены ее дядей, о поиске, который привел Стефано Д’Анджели в Америку, превратив его в Стива, и о годах потерянной надежды и мечты.

— Папа сказал, что я могу продать его, но у меня рука не поднимается пойти на это, дедушка. Понимаешь? Он дает мне нечто такое, чего у меня никогда прежде не было, — прошлое, наследство. А может быть, даже состояние.

Джозеф всю жизнь работал, помогая создавать красивые украшения, и его не могла не увлечь романтика и загадка этой истории. И флакон… Он взял фигурку в свои большие старые умелые руки, нежно перевернул ее, как возлюбленную, ласково погладил драгоценные камни и золото.

— Чудо, одна из самых прекрасных вещей, которые я видел в своей жизни. Но такая разломанная, неполная, она просто умоляет, чтобы ее соединили с остальной частью.

— Именно это я и собираюсь когда-нибудь сделать. Именно это.

Пит допоздна засиделась в ту ночь на своей кровати с флаконом в руках. Она думала о том, что сказала Анна об искусстве — разделить с кем-то твою идею красоты, заставить другого пережить то же самое, что и ты в момент творчества. Она вспомнила свои чувства, когда делала для мамы русалку, — это было самое волнующее время в ее жизни, когда она была воодушевлена творчеством и приливом энергии и едва могла дождаться утра, зная, что опять примется за свою любимую работу.

Она никогда не была так полна жизни, так в ладу с собой.

— О’кей, — тихо сказала Пит фигурке, миниатюрному образу Коломбы. — Ты победила, бабушка. — Она улыбнулась в темноту ночи за окном.

Решение было принято. Она не собиралась продолжать свои занятия в колледже. Она не собиралась заканчивать его, заниматься медициной и становиться психиатром. Другим придется взять на себя бремя помощи таким людям, как мама.

Пит собиралась создавать рисунки ювелирных украшений.