Сокровища Анны Моредо

Действительно. Что мог дать их дочери и будущим внукам калека? Нищий солдат, из имущества у которого был с собой лишь набитый окопным бельем солдатский чемодан, да заколоченный родительский дом, стоящий на самом отшибе, возле дороги, ведущей в город. (Или из города, по этому поводу постоянно возникали споры).

Моредо попросил родителей девушки не торопиться и подождать хотя бы месяц.

Впрочем, столько времени ему не понадобилось. Уже через три недели по городу пролетела новость, что вернувшийся с войны одноногий Антонио приобрел в свою собственность пекарню семьи Веласкез. По слухам, он съездил к кому-то в Мадрид (наверное, к родственникам?) и, вернувшись, не торгуясь, выложил за нее кругленькую сумму наличными, нынешними и республиканскими песо.

Если бы не нога, возможно, Моредо никогда бы не притронулся к тем деньгам. Но тогда бы он никогда не увидел свою любовь.

Не прикоснувшись к драгоценностям, Антонио взял только деньги. Их как раз хватило на то, чтобы пекарь Веласкез согласился продать ему свое фамильное дело вместе со всеми клиентами. А большего для начала новой, счастливой жизни, в которой не будет места послевоенным трудностям и кошмарам, ему не было нужно.

Родители невесты согласились, а сама она вообще была на седьмом небе от счастья (а вскоре и на первом месяце беременности).

За три последующих года она родила Антонио двух прекраснейших ребятишек. Старшего сына они назвали Андреас, в честь хирурга отхватившего Антонио ногу. А дочку, по всем признакам собиравшуюся отнять у матери титул самой красивой девушки Санта-Моники, Анной.

Оставшуюся часть сокровищ Антонио спрятал в горах, неподалеку от дома. Он хотел было вовсе бросить их в воду горной речки, притока могучей Гвадалквивир, но не осмелился. Все-таки у них все еще возможно был хозяин. Ведь, что точно стало с Раулем Пако, Антонио так и не знал.

Забрав из тайника, который они соорудили вместе, клад, Антонио оставил в нем записку. В которой сообщал, что отправляется в Санта-Монику, и если что, оставит там сведения, где его искать дальше.

Положа руку на сердце, последнее чего бы хотелось Антонио в этой жизни, это еще раз повидаться с Раулем. И дело, конечно, было не в том, что с ним пришлось бы делиться сокровищами. Легкость, с которой Пако шел на самые страшные вещи, на которые только способен человек, внушала Моредо настоящий ужас.

Антонио внимательно следил за судьбой Голубой Дивизии и всеми, касающимися ее, новостями с фронта, надеясь, что где-нибудь проскользнет хоть слово о судьбе его сослуживца. Но тщетно. В марте 1944-го года дивизию окончательно расформировали и «голубые рубашки» стали возвращаться домой. Из 45-ти тысяч воевавших на Восточном фронте испанцев без вести пропало несколько сотен. По всей вероятности Рауль Пако был среди них. А может быть, Антонио пропустил его в списках погибших, которых тоже было не мало – около пяти тысяч.

Постепенно переживания о судьбе бывшего друга улеглись, и Антонио перестал о нем думать. Лишь изредка, в ночных кошмарах возвращался он в ту страшную гостиную, в которой друг на друге лежали тела расстрелянных его товарищем женщин. В эти ночи он просыпался в холодном, текущем липкими струями по спине и лицу поту, с одним и тем же криком:

«Открой дверь, Пако! Сейчас же открой эту чертову дверь!».

Во всем остальном Моредо вместе с супругой и двумя очаровательными детишками ничего не оставалось, как зажить счастливо и спокойно. С верой в прекрасное, ожидающее всех хороших людей, будущее.

Так и продолжалось долгие годы. Любые несчастья обходили их дом стороной, до того момента, как жена Антонио покинула этот мир. Тяжелая болезнь, внезапно и стремительно забрала ее, жестоко и грубо напомнив, как скоротечно, хрупко и непостоянно любое счастье.

А поздним августом 1959-го года Анна Моредо лично схватилась с дьяволом.

Он явился ниоткуда, со злыми прищуренными глазами и въевшейся в серое, утомленное дорогой лицо звериной усмешкой. Коротко стриженые, поседевшие волосы, наверное, добавляли ему немного лишнего возраста, если, конечно, предположить, что у дьявола есть возраст вообще.

Его звали Рауль Пако. Когда-то он служил вместе с ее отцом – сначала в одной полицейской, а потом в одной военной части. По превратностям судьбы война закончилась для него гораздо позже – только сейчас он вернулся из плена, в который попал на Восточном фронте.

Отец Раулю поначалу обрадовался. Даже очень. Анна это видела (она тогда еще видела) по его глазам, которые никогда не лгали. Будь у этой юной девушки хоть какой-то жизненный опыт, кроме радости, она, возможно, разглядела бы в них и сильный страх, густо смешанный с чувством вины.

– Никто и подумать не мог, что ты жив, Рауль! – воскликнул отец за накрытым столом, поднимая первый бокал вина. – Ты представить не можешь, как я рад!

– Мне и самому кажется, что это неправда, – отвечал гость сквозь свою жесткую усмешку (не позволяя ей, при этом, появится в глазах).