Сокровища баронессы фон Шейн

Владимир Александрович понимал, к чему приведет такой шаг племянника. Прощай, прибыль, обещанная банком, в худшем случае можно было потерять деньги. Решив, что этого нельзя допустить, Великий князь на семейном совете надавил на Николая, всегда находившегося под его влиянием и часто перекладывавшего ответственность за важные поступки на других, и тот согласился продолжить строительство КВЖД. Владимир Александрович ликовал, представляя, как утроит семейный капитал. Где уж ему было знать, что эти деньги не дошли до «Юго-восточного» банка и непостижимым образом осели на счетах баронессы.

О том, что его денег никогда не было в банке, Владимир Александрович, конечно, узнает и, сгорая со стыда и проклиная свою недальновидность, решит хранить молчание, чтобы не стать всеобщим посмешищем. Подумать только, женщина обвела вокруг пальца монаршую особу!

В последнее время царской семье приходилось выслушивать много критики в свой адрес, одна забастовка сменялась другой. Если станет известно еще и об этом, императорский трон зашатается сильнее. Так пусть же эта история будет навсегда похоронена в его памяти. Проклиная себя и мошенницу-баронессу, несчастный Владимир Александрович навсегда отошел от государственных дел. Горячий князь Джапаридзе хотел заколоть свою любовницу Ольгу кинжалом, обвиняя ее в потере денег, вложенных по ее совету, но женщина так настойчиво доказывала свою невиновность, что Михаил сунул кинжал в ножны и вернулся в Тбилиси, обвиняя теперь уже себя и Великого князя, и этим доставил баронессе несказанную радость. В который раз за ее аферы расплачивались мужчины.

Глава 42

Южноморск, наши дни

К счастью оперативников, машина – черный внедорожник Илларионова – стояла неподалеку от его подъезда. Сергей, присев на корточки у правого переднего колеса, достал лупу и принялся внимательно осматривать протектор.

– Черт возьми! – радостно воскликнул он через три минуты. – Нашел. Представляешь, как повезло! Тут она, гаечка родименькая. И следы красочки синенькой сохранились. Теперь он не отвертится. Эврика! Мы его поймали.

Николай подошел к приятелю и склонился над колесом. В узорах терялась маленькая серебристая гайка, какие порой неизвестно как оказываются на дороге и нередко становятся причиной прокола шины.

– А ведь верно, – улыбнулся он и выпрямился. – Интересно, что на это скажет товарищ предприниматель? Попалась птичка в клетку.

– Думаю, он еще поборется. – Сергей вытер руки платком, хранившимся в кармане так, на всякий пожарный, и друзья зашагали к Илларионову.

Худенькая старушка с авоськой избавила их от необходимости звонить в домофон, и они, подмигивая друг другу, поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру. На их удивление, хозяин открыл сразу, даже не поинтересовавшись, кто навестил его утром.

– Значит, я могу забрать тело брата? – не поздоровавшись, осведомился он, пряча глаза, окаймленные черными полукружьями. От него исходил слабый запах перегара.

– Вам неловко об этом говорить, потому что вы убили его, – ответил Ротов, и Платон, проведя рукой по опухшему лицу, в изумлении уставился на него:

– Я убил брата? Что вы такое говорите? – Он сжал кулаки, словно готовясь к бою. – Да кто вам дал право? Я буду жаловаться вашему начальству.

– Жаловаться – это ваше право, – притворно вздохнул Морозов. – Разрешите пройти?

Илларионов растерянно стоял в проходе, не двигаясь.