Сокровища баронессы фон Шейн

– Действительно, странно, что безработный насобирал аж на два дня. – Андрей удивленно вскинул брови. – Я из тех краев и знаю, что снять жилье в Южноморске недешево. Может, поделишься, где клад нашел?

Денис побледнел, его тонкие губы дрогнули, но он тут же взял себя в руки:

– Какой такой клад? Деду спасибо, оставил мне кое-что на черный день.

– А мне кажется, ты все же нашел клад, – невозмутимо продолжал Потапов. – Клад своей родственницы Ольги фон Шейн.

Парень оставался напряженным, пытаясь не показывать волнения:

– А, вы про эту байку? Разве нормальный человек в нее поверит? Ни один из членов нашей семьи и не подумал искать черную кошку в темной комнате.

– Да нет, – возразил Ткаченко, – один все-таки подумал. – Он схватил Дениса за локоть. – Ладно, хватит болтать. Проедешь с нами, в отделе разберемся.

– Еще чего, – заартачился Денис. – Не имеете права.

– Тебе показать документ? – сурово спросил Ткаченко, и Игнатов сдался:

– Ладно, проехаться я могу. Прикольно даже.

Он вразвалку, словно бывалый моряк, вышел из квартиры, чуть не забыв закрыть дверь.

– Что, собственно говоря, у меня можно украсть? – хихикнул Денис, когда Потапов указал ему на незапертую квартиру. – Только ненормальные станут искать здесь золото-бриллианты.

Следователь подтолкнул его в спину:

– Иди, иди, шутник.

Оказавшись в салоне машины, Игнатов не переставал балагурить, но опытные следователи видели: за маской напускной бравады скрывался настоящий страх. Когда они приехали в отдел, Юрий позвал Рудольфа, и тот сразу прибежал со своими пакетиками, колбочками и палочками.

– Открой ротик, малыш, – весело сказал он Денису, вальяжно развалившемуся на стуле. – Это не больно, ручаюсь.

Серые глаза подозреваемого забегали, пальцы нервно выстукивали чечетку на колене.

– Это еще зачем?

– Видишь ли, кое в чем ты прав. – Ткаченко пристально посмотрел на задержанного. – Твои полеты в Южноморск ничего не доказывают. Это лишь косвенные улики. Но у сторожа, который, перед тем как упасть, схватил тебя за руку и оцарапал, – он показал на уже заживающие царапины у кисти юноши, – под ногтями остался твой эпителий. Из него несложно выделить ДНК. А это уже приговор, мой мальчик.

Денис заерзал на стуле, будто на раскаленной сковороде.

– Какой сторож? – Он хотел крикнуть, но голос сорвался. – Я не знаю никакого сторожа. А поцарапала меня соседская кошка. Можете узнать в нашем доме, она действительно живет в квартире напротив.

– Тогда тебе совершенно нечего бояться, – успокоил его Андрей. – Значит, ты не был ночью на кладбище, не раскапывал могилу своей двоюродной сестры и не бил сторожа лопатой по голове.

Денис потупился и отвернулся.

– Я больше не скажу ни слова, – заявил он.

– Это твое право. – Потапов наклонил голову. – Ты наверняка пересмотрел массу детективов и прекрасно знаешь, что чистосердечное зачтется в суде. Но если ты все же решил уйти в несознанку, повторяю, это твое право.

Парень ничего не ответил и, когда Юрий попросил сержанта увести Дениса в камеру, лишь бросил затравленный взгляд на полицейских.

– Мы его дожмем, – заявил Андрей очень уверенно. – Вот увидишь, дожмем. Нужно время и новые факты. А новые факты, надеюсь, преподнесут мои ребята. – Он выслал Сергею фотографию Дениса, которого успел незаметно щелкнуть.

Вскоре Морозов и Ротов действительно прислали показания бармена, который видел Илларионова и Игнатова, выпивавших за одним столиком. Борисыч, взявший кровь Платона на анализ, обнаружил в ней остатки снотворного, вероятно, добавленного в спиртные напитки предпринимателю. Эксперт подтвердил, что все это могло привести несчастного Илларионова в состояние «овоща», и прыткому Денису ничего не помешало взять ключи от его машины и расправиться с Игорем и Чуней. Кроме того, в домах убитых вскоре были обнаружены и отпечатки молодого человека, не привыкшего к уборке и не потрудившегося как следует протереть все, к чему прикасался. Правда, у полицейских оставались кое-какие вопросы: как, например, молодой человек вышел на Чуню – но в целом его вина была доказана. Анализ ДНК стал чистой формальностью, но и он подтвердил на следующий день причастность Игнатова к преступлению.

Когда молодого человека, бледного как мел, привели в кабинет Ткаченко, он уже не выглядел самодовольным и наглым, скорее испуганным ребенком, потерявшимся в супермаркете и не знавшим, что делать дальше – разве только звать маму, но она почему-то не шла и не шла. Юрий разложил перед ним листы с результатами экспертизы.

– Если нужно, я все могу пояснить, – бросил он, брезгливо глядя на Дениса – парень вызывал у него тошноту. – Но ты вроде грамотный и сам способен разобраться.

Игнатов обреченно кивнул, взял в руки документы и принялся внимательно читать, морща лоб.

– В подногтевом содержимом несчастного сторожа, который навсегда останется инвалидом, таки твой эпителий, – буркнул Ткаченко, и Потапов невольно улыбнулся: его новый друг не был знаком с Борисычем и вдруг заговорил, как их эксперт. – Кроме того, ты немного наследил в домах Игоря Илларионова и Чуни.

Денис молчал, опустив голову.