Сокровища горы Монастырь

– Нет, нет! Никаких сомнений! – устало предупредил мой вопрос Жернаков. – У меня же на руках фоторобот Никиты Лаптева и словесные описания его подельников. Все сходится: и цвет волос, и перебитый нос у одного, и шрам во всю щеку у другого, и золотые зубы у третьего, и отсутствие двух пальцев на правой руке у четвертого, и татуировки скорпионов на плечах, и прочее, прочее, прочее.

Их вытаскивают на берег по одному – и вроде бы я их всех знаю как облупленных, хотя никого из них никогда не видел. И не пойму, слушайте, в чем дело. Торможу со страшной силой. Чего вы хотите, три ночи не спал. А тут еще тина, водоросли, вонища, разбухли от воды…

И только когда последнего, без двух пальцев, достали из болота – дошло! Я бегом к уазику за папкой. Читаю – все сходится. Картина Репина «Приплыли». Если хотите «Гибель спецназа».

Он в очередной раз страдальчески сморщился, а мы – ошарашенно переглянулись.

– Но это значит… – начал Зуев.

– Вот именно, мужики, вот именно! – перебил его капитан. – Я снова на мели, или, как ты, Валерк, выразился, в тупике. Хуже – я в ж…е! Мне кто-то опять утер нос. И очень конкретно!

Эксперты определят точно, но я, слушайте, тоже не первый раз замужем, в смысле в милиции. И скажу без особого риска ошибиться: эти бедолаги провалялись в болоте недели две-три, не меньше. За исключением Чернова. Тот присоединился к их компании позже. Насколько – затрудняюсь ответить.

Но это не важно. Важно другое. Не удивлюсь, если эксперты установят, что тот день, когда с ними жрал водку последний раз лесничий, и оказался последним днем их жизни.

– Это что-то меняет? – поинтересовался Зуев. Я уже знал ответ капитана.

– Это, Валерк, меняет абсолютно все! – с раздражением отозвался тот. – Во-первых, Сухарева вчера грохнули не «оборотни». И сына его в заложники взяли тоже не они… И с бойцами Мясника возле оранжевой палатки расправились опять же не они. И Женьку в то утро увезли, а позже застрелили тоже не «оборотни».

Ну не могли они этого сделать по одной, но очень уж уважительной причине. Их самих к началу вышеперечисленных разборок кто-то успел переправить с этого света на тот, вернее, с этой поляны в то болото. И все это время они гнили в болоте, даже и не подозревая, что этот кто-то внаглую сваливает на них все смертные грехи. Вы, мужики, первые свидетели их хотя бы частичной посмертной реабилитации.

А по существу дела я не могу сказать ничего определенного… И даже с мыслями собраться не могу. Тупик. И такой облом! Ведь еще час назад казалось, что все в шоколаде, все под контролем. Я уже, слушайте, в мечтах примерял на себя майорские погоны… Сказка, и только! И тут этот, без двух пальцев. Представляете?

Капитан умолк и снова стал похож на обиженного ребенка, незаслуженно лишенного игрушки.

– Ясно только одно – следствие надо начинать сначала, с полного нуля, – поборов обиду и раздражение, продолжил он. – В гараже, в ржавом сейфе, мы нашли три бронежилета, три комплекта камуфляжной формы, панам, очков, бород, усов. Не хватает одного. Совсем недавно я был убежден, что в нем похоронен убитый Анатолием боец из напавшей на него черной «Волги».

Ничего подобного! Ни один из «оборотней», сами видели, не одет в камуфляж – исключительно в футболки, майки, брючишки… Я ошибся! Четвертый комплект, мужики, у их убийцы.

Подозреваемый тоже один, твой, Валерий, приятель – лесничий. Ничего не имею против него, вчера он здорово помог нам и поет – заслушаешься, но факты, мужики, вещь упрямая. Никто, кроме него, не знал о появлении на Трофимовой ферме незнакомых людей, никто, кроме него, не навещал их. Не исключено, практически уверен, что последний его визит к ним совпадает с датой их смерти. Как-то так, мужики. Сейчас приду в себя и…

Жернаков не договорил, снова откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – снова повторил Зуев, опускаясь на чурку.

«Какой длинный день!» – снова промелькнуло у меня в голове, и я уселся рядом.

Глава 14 1743 г. – зима и весна 1744 г. Заботы Тихона

Телеги с серебром и золотом, прикрытые сеном, Марьины и Соломатин на ночь оставили в лесу на подъезде к дому. Ни одна живая душа, помимо них, не узнала о сокровищах.

На следующий день их перевезли в переметных сумах к горе Монастырь и спрятали в ее пещерах. Входы в две из них завалили камнями, а позже еще и землей засыпали. Это был запас на дальнюю перспективу.

В третьей Тихон решил поставить крепкие двери, чтобы время от времени наведываться туда и без хлопот забирать слиточек-другой на текущие расходы. Управиться до снегов не успели – поставили только мощные, обитые железом листвяжные косяки.

Телеги с зелеными коробами приглянулись хозяйственному Игнату – больно уж хорошо сделаны. Однако Тихон не захотел рисковать – слишком уж они приметные. Больше ни у кого таких нет. С телег сняли колеса, оси и там же в лесу сожгли их. Лошадей с упряжью пригнали домой. Добрые рысаки: и в хозяйстве, и на племя сгодятся.