Сокровища горы Монастырь

Он до поры до времени не рассказывал о своих задумках. От них даже у самого Марьина захватывало дух. Нанять работников – лишь первый шаг. После этого он планировал перейти как-то (золотишко пригодится) из крестьянского сословия в купеческое, а там… Ведь и Никида Демидов, и его сын Акинфий были простыми, как отец Игнат, кузнецами, а чего добились! И он, Тихон Марьин, добьется всего и поднимет всех!

Весной мужики отсеялись, установили дверь в пещере и отправились на Колывано-Воскресенские заводы.

– Настя, Настенька! Скоро я увижу тебя, моя ненаглядная! – ликовал Митя.

– Все обошлось, все обошлось! – радовался, глядя по сторонам, и слушал пение птиц Игнат. – Все обошлось!

– Последняя отработка, последняя отработка! – радовался и Тихон.

– К Нас-тень-ке! К Нас-тень-ке! – билось в такт цоканью копыт сердце Мити. – К Нас-тень-ке!

Август 1744 г. Возвращение домой

– Я пойду-то схожу / На широкий двор / Я поймаю-то коня / Коня вороного, – распевал во все горло Митя, сидя на облучке и радуясь солнцу, жизни, своему счастью. Вороной конек резво мчал его к дому, а Мите хотелось ускакать назад, к Настеньке. Сердце его разрывалось от любви и от счастья. Он не мог усидеть долго на месте, время от времени вскакивал и, удерживая вожжи одной рукой, начинал приплясывать в коробе, ухарски размахивая другой. И так почти пятьдесят верст.

Ехавшие сзади Игнат с Тихоном, умиротворенно улыбаясь, любовались Митей, слушали его, иногда и подпевали ему. Обоим было даже немного завидно. Счастье, когда тебя любят так, как любила Митю Настя, и когда сам не просто ошалел от любви, но и готов умереть за нее.

Игнат так страстно любил когда-то Лизоньку. Сейчас он любит жену Анну, детей и больше всего на свете боится их потерять. Недобрые предчувствия терзали его почти год после расправы над злодеями, но, слава Богу, все обошлось. А вот Тихон пока не встретил свою ненаглядную, но он еще молодой, и, даст Бог…

Пока все складывалось наилучшим образом. Они только что сосватали Настю за Митю. Сначала, по обычаю, жених и невеста обменялись подарочками. Как эффектно смотрелся на ней темненький сарафанчик в сочетании с ярко-розовой рубашечкой и алой лентой в распущенных по плечам волосах и как понравился ей перстенек с зеленым камушком! Тиша даже позавидовал брату.

А как хорош был сам Митя в подаренной Настенькой алой холщовой рубахе с зелеными и желтыми разводами, с ее же вышивкой на груди. Жгучие черные глаза, вьющиеся черные волосы, ямочки на щеках, высокий, плечистый.

На следующий день по традиции Игнат с Тихоном отправились к родителям невесты «с добрым словом» – «со сватанием». Родители спросили дочь, согласна ли она выйти замуж за раба Божьего Дмитрия. Настенька мило покраснела, но ответила твердо: «Пойду!» После этого отец с братом, опять же по обычаю, вышли на улицу, вернулись с сияющим, как только что начищенный самовар, Митей и принялись обговаривать церемонии венчания, свадьбы, величину «подьемных» и приданого. Свадьбу, как водится, решили сыграть через две седмицы.

Следующие два дня Митя катал на тройке невесту с подругами. Сначала они съездили на расположенное в трех верстах от заводов Белое озеро, полюбовались им и преогромной Синей горой. Потом Марьин свозил невесту с подругами на красивейшее на земле Колыванское озеро.

Сегодня с утра Настенька засела за шитье приданого, а Игнат с сыновьями отправился домой – готовиться к свадьбе. Всю дорогу Тихона одолевали благостные мысли, радость и умиление. Особенно когда взгляд останавливался на брате.

Но уже на подъезде к дому звериное его чутье закричало об опасности. Он подвинул ружье поближе, сунул нож за голенище и огляделся, ничего не понимая. Ярко светило солнце, из леса доносился задорный щебет птиц, под дугой звенел колокольчик, впереди горланил Митя, но что-то было не так. Что? Ах, да – не бросились навстречу с радостным лаем собаки, не выскочили из дома на Митино пение и звон бубенцов домочадцы. Беда!

Тем временем Митя, лихо подняв на дыбы жеребца, остановился у крыльца. За ним остановил своих лошадей Тихон и тоже встревоженный Игнат. И тут же со всех сторон на них посыпались, как черти из табакерки, с диким визгом, ревом какие-то страшного вида злодеи.

– Не обошлось! – выдохнул Соломатин, намереваясь стряхнуть с себя, как тараканов, набежавших людишек.

– Сиди, отец, тихо! – приказал ему Тихон. Митя, расшвыряв злодеев, спрыгнул с телеги, готовый к бою, но все же посмотрел на старшего брата. Тот отрицательно мотнул головой, и Митя сразу сник. Лихие люди тут же связали их, отобрали оружие и, гогоча, оглянулись на дверь марьинского дома.

Оттуда на крыльцо вышли два молодца в диковинных, с перьями шляпах, с бархатными малиновыми накидками на плечах и сапогах со шпорами. Звякнув шпорами, они повернулись к пленникам, и Тихон ощутил безотчетный страх, нет, ужас! Его волосы под картузом поднялись дыбом. На крыльце стояли Анисим и Малюта. Явились из преисподней.