Сокровища Королевского замка

Вид на западное крыло Замка и башню Зыгмунта после пожара 17 сентября 1939 года.

Замковая площадь со стороны разрушенного немецкой бомбардировкой дома.

Один из залов Замка в Большом дворе. 1941 год. В стенах видны отверстия, просверленные немецкими минерами в 1939 году для закладки динамита.

По улицам Варшавы вместо такси стали курсировать рикши – новая разновидность велосипедных извозчиков.

Лестница в знаменитом «Доме Барычков». Перед войной в этом доме размещались Общество охраны памятников культуры и Музей Старой Варшавы.

Памятник Шопену работы Вацлава Шимановского, установленный в 1926 году, особенно хорош в живом обрамлении деревьев Верхнего Лазенковского парка.

Колонна Зыгмунта – второй после Сирены символ Варшавы, разрушенный, как почти все памятники, гитлеровскими варварами.

Уничтоженный бомбами, пожарами и динамитом район площади Железной Брамы. На заднем плане видны останки башни костела Всех Святых.

Руины Королевского замка, сожженного и разграбленного немецкими оккупантами.

Статуя Христа, сброшенная с костела св. Креста на Краковском предместье.

[1] Только для немцев (нем.).«Номер первый» уехал битком набитый, со всех сторон облепленный людьми. Только передняя площадка и головная часть вагона, предназначенные для немцев, были пусты.

Толпа на остановке ждала. Со стороны Замковой площади подъезжал очередной трамвай, минуту назад он вполз снизу, с улицы Новый Зъязд. Люди бросились к нему, по тотчас же отпрянули, хотя вагон был почти пуст. Оцепенение измученной ожиданием толпы говорило о том, что это трамвай «нулевой» линии, предназначенный исключительно для немцев. Освещенный заходящим солнцем, вагон промелькнул перед глазами Станислава и Петра, как большая, никому не нужная механическая игрушка. На передней площадке неподвижно стоял вожатый, сзади прислонился к дверям кондуктор. В вагоне сидел один-единственный пассажир. Немец в военном мундире. Его изогнутая, наподобие седла, фуражка с высокой тульей четко вырисовывалась на светлом фоне окна, поблескивали знаки отличия на воротнике и на погонах, Железный крест на шее. Офицер брезгливо поглядывал на беспокойную толпу. Рассеянно обвел взглядом дома, пугавшие чернотой выгоревших окон, стены со следами пуль и снарядов, словно меченные оспой, черноглазого оборванного мальчишку, выглянувшего из подворотни.

Со стороны Нового Свята, отчаянно завывая, промчалась закрытая машина гестапо, тотчас свернув на Медовую. Значит, снова кого-то выследили, спешат поймать и отвезти в застенок в аллее Шуха.

На перекрестке Краковского предместья и Медовой, где находился магазин Мейнля и всегда ароматно пахло кофе, появились стайки молодых людей, они смеялись и громко переговаривались, сразу заполонив весь тротуар. Девушки с ярко накрашенными губами несли в руках какие-то свертки. Одна из них напевала: «Vor der Kaserne, vor dem grossen Tor…»[1] У парней на рукавах рыжих гимнастерок виднелись красные повязки с черной свастикой на фоне белого круга, а на высоких, торчавших торчком фуражках – череп со скрещенными костями.

Все перед ними расступались. Черноглазый мальчик в лохмотьях, выглянувший из подворотни, хотел было снова спрятаться. Но слишком поздно.

Самый высокий из идущих по тротуару мужчин, шагавший пружинистым шагом спортсмена, почти незаметным движением протянул руку к висевшей у него на поясе кобуре и, почти не глядя, выстрелил. Он даже не остановился. Пошел дальше не оглянувшись, должно быть, был уверен, что маленькая фигурка в лохмотьях упала на тротуар и застыла в неподвижности. Девушки пискливо хохотали, выражая свое удивление. Полицейский в синем мундире остановился возле убитого.