Сокровища короля

Ее ткацкое производство продолжало процветать. Она наняла двух новых подмастерьев; ежедневно несколько горожанок приходили в ее мастерские и пряли на веретенах шерсть, обеспечивая нитками ткачей.

Роберт Уиллоби унаследовал часть торгового предприятия Герберта и теперь взял на себя все заботы по сбору шерсти на кошарах и выгонах. Торговал он главным образом с Фландрией, но лучшее руно всегда оставлял для Мириэл, следя за тем, чтобы ее станки не простаивали ни дня. В сущности, думала она, одновременно с благодарностью и смутным беспокойством, после смерти Герберта он стал ей добрым внимательным другом – всегда оказывается рядом, если ей нужна помощь, но никогда не навязывается. Того и гляди, она утратит бдительность и попадет в полную зависимость от него.

Возвращаясь домой из церкви, она увидела, что он поджидает ее на улице – как всегда, улыбающийся, холеный, безупречно одетый, с аккуратно уложенными волосами и расчесанной бородой. Мириэл тоже улыбнулась ему в знак приветствия – правда, настороженно.

– Рано ты вернулся, – заметила она. – Я думала, ты еще в Бостоне.

Он взял ее руки в свои и стиснул их:

– Я быстро управился. Нашел отличного капитана для перевозки шерсти. У него крепкие надежные суда, доставляют товар без задержек, всегда приносят прибыль. – Он поцеловал ее в щеку. – Ты сегодня восхитительна.

Мириэл поблагодарила его за комплимент, довольная тем, что он обратил внимание на ее внешность. Пусть ее вдовьи одежды, которые она носит из уважения к памяти Герберта, и невзрачных тонов, зато скроены они из самых изысканных тканей и по самой последней моде. Сегодня она надела платье из темно-зеленой саржи, украшенной кремово-зеленой тесьмой, и скромный платок из обесцвеченного полотна.

– На ужин останешься? – спросила она. Вопрос был чисто формальным. Роберт всегда ужинал с Гербертом, когда бывал в Ноттингеме, и не было причины предполагать, что он нарушит традицию и откажется делить трапезу с его вдовой.

По приходе домой Мириэл наказала Сэмюэлю с Элфвен готовить ужин, а сама налила вина себе и Роберту. Роберт взял свою чашу и вышел во внутренний двор с небольшим участком, засеянным травой, и фруктовыми деревьями, на которых уже завязались плоды.

Сад был тщательно ухожен, в нем появились новые насаждения.

– После смерти первой жены Герберт запустил сад, – сказала Мириэл, присоединяясь к нему. – Я начала приводить его в порядок незадолго до кончины мужа. Подумала, что было бы хорошо поддерживать здесь жизнь в память о нем. А мне самой всегда нравилось ухаживать за растениями.

Они поговорили немного о расположении клумб, обсудили, где посадить цветы, каких оттенков, с какими запахами.

Роберт бросил на нее ревнивый взгляд, но Мириэл не заметила.

– Ты его любила, да?

Мириэл устремила взор на заросли жимолости с кремовыми и золотистыми цветками.

– Да, – тихо ответила она, внезапно почувствовав жжение в глазах. – Но не той любовью, какой он ждал от меня. Он хотел быть мне мужем, а я всегда относилась к нему как к своему дедушке.

Роберт кивнул.

– Это вполне понятно, ведь он был гораздо старше тебя, – угрюмо заметил он. – И все же ты была ему хорошей женой.

Мириэл покачала головой:

– Он умер из-за меня.

– Вздор, – решительно заявил Роберт. – В его смерти повинны обстоятельства, алчность и коварство злого человека.

Мириэл промолчала, продолжая смотреть на цветущий сад. Чувство вины тяготило ее сильнее, чем скорбь.

– А Найджел из Линкольна поплатился за свои грехи, – добавил Роберт, поведя плечами, и осушил свою чашу.

– Что ты имеешь в виду?

– Он погиб. Пал жертвой разбойников с большой дороги, – сухо, без всякой интонации в голосе объяснил он.

У Мириэл на затылке зашевелились волосы.

– Погиб? Откуда тебе это известно? Роберт пожал плечами:

– В Бостоне услышал. Вести об убийствах торговцев в пути быстро доходят до тех, кто путешествует теми же маршрутами. На него напали на слифордской дороге – отобрали деньги, перерезали горло. Люди теперь ездят по двое, по трое, дабы избежать подобной участи. Может, ты сочтешь меня безжалостным, но я скажу так: его постигла кара Божья.

Мириэл внезапно стало холодно и дурно. Она доковыляла до беседки, окутанной благоуханием бледно-розовых собачьих роз, и опустилась там на скамью. Найджела она никогда не считала своим родственником, ненавидела его лютой ненавистью, но все же он был членом ее семьи. Теперь же у нее никого не осталось. Никого, кто любил или ненавидел бы ее. Она почувствовала пустоту в душе.

– По крайней мере, теперь ты можешь не опасаться, что кто-то выдаст твое прошлое. – Роберт сел рядом с ней и взял ее руки в свои ладони. – Боже, да ты холодна как лед. Прости, я и не думал, что тебя это так расстроит. Мне казалось, ты обрадуешься.

– Я потрясена, – призналась Мириэл. – Одно дело – желать кому-то смерти, другое – когда твое желание услышано. Боже милостивый, даже не верится.

– У тебя слишком мягкое сердце. – Он поцеловал ее в лоб, обнял за плечи и привлек к себе.