Сокровища Кряжа Подлунного

Было это вскоре после того незабываемого весеннего утра, когда Булавин, Стогов и их сподвижники, не скрывая волнения и радости, смотрели, как на экране телевизора за стенками солнцелитового сосуда дышит, пульсирует, извивается трепетная, слепяще-белая нить похищенного людьми звездного пламени.

Булавин и Стогов не умаляли значения этого события. Нет, они были счастливы светлым счастьем созидателей, сделавших крупный шаг по пути к намеченной цели. Да, это была победа, молва о которой облетела весь мир. Но Булавин и Стогов отчетливо понимали, что путь от этой покорившейся людям пылинки звездной силы до Земного Солнца еще тернист и длинен.

Поэтому на заседании Ученого совета института, собравшемся вскоре после испытания солнцелитового сосуда, говорили совсем не о победах, а именно об этом, еще предстоящем исследователям пути.

Люди должны были думать, какую форму придать жгуту солнечного пламени внутри реактора, каким создать сам реактор.

Высказывая свои соображения по этим проблемам, Виктор Васильевич Булавин напомнил:

— Кроме того, товарищи, мы не вправе забывать о задании Центрального Комитета согреть искусственным Солнцем хотя бы один квадратный метр почвы, вырастить на нем хотя бы один колос.

И тогда неожиданно для всех слово попросил Игорь Стогов. Михаил Павлович, не скрывая удивления, взглянул на сына. Еще не было случая, чтобы Игорь не посоветовался с отцом, не поверил ему свои мысли. А сегодня, отправляясь на заседание, сын не высказывал намерения выступать. Так о чем же он будет говорить?

И действительно, то, что сказал Игорь, сначала показалось слишком фантастическим.

— Чтобы выяснить возможности и пороки искусственного Солнца, — говорил младший Стогов, — нам надо поставить эксперимент в условиях, которые позволили бы полностью исключить воздействие солнца естественного. Мне думается, что для этого опыта лабораторию придется создать где-то под землей.

— Шахты, что ли, прикажете бить? — иронически спросил один из членов совета.

— Зачем же шахты, — спокойно отпарировал Игорь, — на первых порах, мне кажется, можно будет обойтись пещерой на ближних отрогах пика Мечты. Она достаточно обширна. Геологи говорят, что площадь ее — сотни гектаров… А в будущем, — Игорь сделал паузу, — в будущем, я полагаю, нам придется пробить не одну шахту, а прокладывать целые подземные галереи и осваивать подземным земледелием площади в тысячи, а возможно, и в десятки тысяч гектаров.

Михаил Павлович, внутренне уже готовый согласиться с Игорем, вопросительно взглянул на Булавина. Легкая улыбка, игравшая на губах академика, энергично перекатывавшего в пальцах толстую авторучку, убеждала, что Виктор Васильевич доволен.

Когда Игорь, посетовав, что не может, к сожалению, представить детальный проект подземного сооружения, так как по образованию не является инженером-шахтостроителем, кончил свою короткую речь, Булавин ободряюще забасил:

— Вы, Игорь Михайлович, не извиняйтесь. Всего знать и все уметь ни одному человеку не дано. А вот думать, заботиться обо всем — это обязанность человека, особенно в наше время. За смелую мысль спасибо. Я с вашего позволения, попробую еще с одной стороны ее аргументировать.

Булавин встал и продолжил:

— Сегодня мы уже говорили, что нам предстоит еще много раз проверять и оптимальные режимы работы, и конструктивные решения самих реакторов Эго может потребовать продолжительного времени. Так неужели все это время реакторы, точнее их варианты, будут работать вхолостую? Думаю, что уже сейчас им надо дать полезную нагрузку. Игорь Михайлович предлагает нам отличный путь. Именно так: под землей, на искусственной почве, под искусственным Солнцем… Пусть там зашумят сады и дубравы, — мечтательно проговорил Булавин и подытожил деловым тоном:

— А что касается проекта сооружения, войдем в правительство с ходатайством о создании в институте специальных отделов и лабораторий. На это пойдут в Москве. Институт у нас комплексный.

Так рождалось то удивительное подземное царство, что позднее получило мировую известность под именем испытательной биологической секции № 1 Сибирского комплексного института ядерных проблем.

Почти два года миновало с тех дней. И хотя здесь давно уже привыкли к чудесам, все же сегодняшний знойный июньский день стал для Михаила Павловича днем приятных сюрпризов.

Было это несколько часов назад. Он сидел в своем кабинете, разбирая скопившуюся за два дня корреспонденцию. В этом кабинете, расположенном на восьмом этаже здания, похожего на усеченный конус и оттого напоминавшего древнюю сторожевую башню, совсем не было привычных окон. Да здесь они были и не нужны. Потолок и стены были сделаны из особых сортов пластмассы, вытеснившей в строительстве бетон, кирпич и, порой, даже стекло.

Пластмасса защищала обитателя помещения от нескромного постороннего взгляда и в то же время беспрепятственно пропускала солнечный свет. Солнечные лучи заливали просторную комнату, и от этого вся она казалась пронизанной легкими золотыми нитями.