Сокровища Кряжа Подлунного

Лобов с трудом сохранял серьезность во время речи Стогова, из которой стало ясно все, что произошло в этом домике за последний час. И действительно, невысокий, хотя и коренастый Стогов с непривычным для его руки и, видимо, очень тяготившим его пистолетом, несмотря на всю воинственность его позы, выглядел довольно комично в соседстве со своим богатырски сложенным пленником.

Однако без тени улыбки Лобов сказал:

- Хорошо, профессор. Правосудие учтет ваши свидетельские показания, а сейчас разрешите мне приблизиться к вашему пленнику.

И здесь произошло нечто настолько неожиданное, о чем Стогов позднее вспоминал, как о самом ошеломляющем событии этих богатых приключениями девяти дней его жизни.

Его недавний друг и научный руководитель, которого профессор искренне считал теперь предателем и трусом, и его бывший ученик, которому профессор долго не мог простить отказа от научной деятельности, вдруг крепко, по-мужски обнялись и трижды расцеловались.

При этом оба произносили какие-то вконец озадачившие профессора слова:

- Иван Сергеевич, дорогой, как я рад вас видеть!

- Алеша, родной, наконец-то!

- Простите, товарищ. Лобов, - холодно прервал их излияния Стогов, - позволю себе заметить, что у вас… - э э… несколько странный метод общения с задержанными преступниками.

Лобов, наконец, решил все объяснить:

- Да уверяю вас, профессор, кроме вон того связанного субъекта, здесь нет никаких преступников.

- А предательство академика Булавина это, по-вашему, не преступление?

Алексей Петрович усмехнулся и спокойно пояснил:

- Я прошу у вас, профессор, прощения за мистификацию, которую мы предприняли для предотвращения термоядерного взрыва и для вашего спасения. Позвольте мне представить вам моего непосредственного начальника Ивана Сергеевича Новикова, который, судя по всему, сыграл роль академика Булавина настолько удачно, что ввел в заблуждение даже вас.

С этими словами Лобов взял руку широко улыбавшегося мнимого Булавина и вложил ее в руку недоверчиво хмурившегося Стогова, который, однако, все же опустил до этого угрожающе поднятый пистолет.

После церемонного, но молчаливого рукопожатия, которым они обменялись, Новиков, обращаясь к Лобову, сказал:

- Ты знаешь, Алексей, чего я больше всего боялся, отправляясь в эту экспедицию? - Он сделал интригующую паузу. - Оказаться с глазу на глаз с профессором. Что ни говори, а ведь я провел с Виктором Васильевичем в институте, в подземном саду, менее четырех дней. Мы работали плотно, Булавин и Грибанов сообщили мне за это время немало важных сведений, но все-таки для того, чтобы играть роль академика, да еще перед таким ученым, как Михаил Павлович, специальных знаний у меня было, мягко выражаясь, маловато. Поэтому любой разговор на специальную тему с профессором мог провалить всю операцию. Ты же сам понимаешь, что Янус слышал каждое наше слово. Поэтому, чтобы не оказаться с Михаилом Павловичем наедине, мне пришлось сразу же сыграть роль этакого трусоватого и сговорчивого человека. Это поставило меня, как выразился профессор, в привилегированное положение по отношению к нему и лишило нас возможности общения, что было только к счастью для нас обоих. Правда, эта игра стоила мне довольно увесистого подзатыльника от Михаила Павловича, - Новиков выразительно потер всплывшую на голове шишку, - и всей той сцены, свидетелем которой ты был. Ну, да, - хорошо все, что хорошо кончается, а у нас все кончилось лучше некуда, - весело закончил Новиков.

- Так вы, значит, действительно Иван Сергеевич Новиков, а не академик Булавин, - поверил, наконец, Стогов и с неожиданным восторгом добавил:

- Ловко же вы меня провели. Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил!

- Да не вас провели, Михаил Павлович, а врага, - вмешался Лобов. - Иван Сергеевич имеет некоторое, правда, довольно отдаленное сходство с академиком Булавиным. Этим сходством и воспользовалось наше руководство. Остальное дополнили грим, общение с Булавиным и опыт разведчика. По заданию нашего Управления Иван Сергеевич все эти дни охранял вас от неминуемой бы иначе смерти, он же сообщил нам ваше местопребывание и держал нас в курсе всего, что здесь происходило.

Ведь всякое наружное наблюдение за домиком, при опытности и настороженности Януса, было равносильно смертному приговору для вас. Чтобы убить у врага эту настороженность, мы даже мертвым вас объявили: на, наслаждайся своим успехом, считай себя в безопасности.

Пояснения Лобова были прерваны появлением подкатившего почти вплотную к крыльцу многоместного атомного лимузина. Дверки машины широко распахнулись, и из нее первым выпрыгнул Игорь Стогов. За ним вышли Ларин, академик Булавин, профессор Грибанов, начальник строительства станции Тихонов.

Михаил Павлович и Игорь уже сжимали друг друга в объятиях, на мгновение они отстранялись, глядели в лицо и вновь приникали друг к другу.

Они всегда были близки, дороги один другому, по-настоящему дружны между собой, но только теперь, пройдя через выпавшие на их долю тяжелые испытания, полностью постигли степень своей взаимной близости, привязанности, любви.