Сокровища наместника

— А ведь мы уже вышли на северную дорогу, — заметил орк, когда они остановились на небольшой возвышенности над городком, чтобы передохнуть.

— Я тут никогда не был, но кое-что слышал, — сказал Ронни.

— А чего слышал? — спросил Мартин.

— Ничего особенного. Просто через этот городок возили добычу с северной дороги на приморскую.

— А почему именно здесь? — спросил орк. — Там дальше Меловая долина и дорог целая тыща, и все ровные.

— Там имеется Горлышко, как называли его старые контрабандисты, — сказал Мартин. — Я тоже здесь не был, но, по слухам, там стояла королевская таможня. Вроде небольшой крепости.

— Форт?

— Ну наверное. Так вот этот форт запирал всю Меловую долину, а выбраться из нее, кроме как через перевал Горлышко, нельзя, вокруг скалы.

— Ага. Уже понял: в Хоре таможенного форта не было.

— Видимо, не было, вот и перебрасывали добычу, чтобы поскорее к морю, к портам и куда-нибудь к ингландцам — они воров всегда привечали. Особенно удачливых.

С возвышенности город выглядел большой деревней, двухэтажных построек было мало, улицы казались кривыми и местами непроходимыми, однако вблизи все выглядело не так плохо.

Дороги вились между кустарников, дома стояли как придется, однако были ухожены и не имели высоких заборов. Во дворах росла трава, по которой были протоптаны тропинки на улицу, к сараям и банным постройкам, о которых орк, как оказалось, никогда не слыхивал.

— Как ты сказал, Ронни? Чего там делают? — уточнил он, когда Мартин с Ронни заговорили о высоте крыш здешних бань, определяя, по-черному их топят или же закрытыми печами. А также какая в парилках от этого могла быть температура — «так себе», «горячая» или «жуть». Для орка эта обширная тема оказалась полным откровением.

— Тело моют, Бурраш. Мочалом и щелоком, а потом растираются сушеной ромашкой или даже просто ржаной соломой.

— Эй, дорогу! — раздалось спереди, и троица встала к забору, пропуская четырех пятнистых коров и рыжего быка, которого пастух вел на веревке, привязанной к продетому в нос кольцу.

— Такому попробуй не уступить дорогу, — прокомментировал орк, которому понравился бык своими размерами и мощью. — Вот это зверюга! Ему был кольчугу хорошую да рога наточить и пускать на цепи! Любое каре сомнет!..

— Кстати о коровах, молочка бы попить парного. Ну или любого молочка, — заметил Ронни. — Я в городе раза по три в неделю молочко покупал, потому как работа была нервная, а от нервов всякие болезни.

— Это что-то новое из жизни воров — молоко и все такое прочее, — заметил Мартин. — В наше время воры только пиво пили и перегонку. Да еще такую скверную, что просто жуть.

— А чего его мыть, тело-то? — вернулся орк к прерванной теме. — Грязи в городе немного, почва песчаная, а стало быть, и в дождь тут вполне себе чисто. Или они по болотам шляются?

— Моют тело не для того, чтобы чистым было, а чтобы облегчение получить, понимаешь? — поделился с ним Ронни. — Это как перегонку пить, только без похмелья. Мы раньше с приятелем одним бегали к старому порту, там года четыре назад один с севера баню поставил, и можно было ходить мыться за два денима. За это еще давали пучок свежей ржаной соломы, которую можно было в кипящем котле замачивать. Я сначала думал — глупости, зачем вору париться? Но приятель постарше меня был, показал, что и как. Я после паренья этого неделю по веревкам лазил, как обизьян какой. Так мы раз в месяц туда забегали.

— Небось морской водой мылись? — уточнил Мартин.

— Мылись морской, но споласкиваться давали пресной.

— В мою бытность лиссабонским вором у нас была не баня, а банные апартаменты в плотницкой слободке, ее сейчас не стало — всю скупили да застроили. И вот там приходилось платить за парилку по серебряному терцию.

— Ничего себе развлечение! — возмущенно воскликнул орк, и от его голоса за соседним забором зашлась лаем собака. — Я вон пойду в озеро упаду и не заплачу ни монеты, а бывают еще канавы проточные — ныряй сколько хочешь. А тут — серебро платить!..

— Эх, Бурраш, — вздохнул Мартин, умиленно глядя на проезжающие мимо возы, груженные прошлогодней свеклой. — За это серебро тебя мыли чистым настенным щелоком специальные люди, потом растирали куском овчины, смоченным в кунжутном масле с добавкой полыни, и после того, как ты посидишь в предбаннике, заводили на полку и давай тереть распаренными травами. Потом холодной водой окатят, еще раз теплой и на выход, а там закутают в простынку и отваром угостят — на сушеной вишне.

— Эй! — воскликнул Ронни, живо представив себе всю эту картину. — И часто ты туда ходил, Мартин?

— Нет, только три раза и получилось. Всегда что-то мешало, то дела воровские, то к девкам ходить наладишься. Тут уж не до мытья.

— Все это баловство и только, — категорично заметил орк, поправляя лямки ранца. — Как и все ваши щеточки и белая глина, от которой пена изо рта и аж в уши стреляет.

— Так ты попробовал? — засмеялся Ронни.

— Ну, а как не попробовать, если вы каждый день ею травитесь, да еще нахваливаете? Конечно, попробовал, не сдержался. Едва отплевался потом. Но зато теперь точно знаю — баловство.

103