Сокровища непобедимой армады

Сильное волнение помешало вечером 8-го эвакуировать экипажи трех смертельно раненных галионов. Один из них затонул со всеми людьми в тот момент, когда английский фрегат «Хоуп» предложил его капитану почетную сдачу. На втором полковник дон Франсиско де Толедо «бился целый день без чьей-либо помощи, кроме божьей, против двенадцати галионов» (отец Торре ). По его приказу мушкетеры в упор застрелили английского офицера, предложившего пощаду. Когда неприятель удалился, не желая затевать абордажный бой, Толедо обозвал англичан «трусливыми псами» и «мокрохвостыми лютеранами». Он спустился в шлюпку, но тут ему доложили, что несколько человек не смогли покинуть израненный «Сан-Фелипе». Толедо сказал, что умрет вместе с ними, и вновь поднялся на палубу.

За ночь неуправляемый корабль прибило к Ньивпорту в устье Изера; там наконец дон Франсиско смог бросить малый якорь и выгрузить всех оставшихся в живых. Он послал гонца к Фарнезе с просьбой спасти 48 бронзовых орудий галиона. Но первой подоспела голландская эскадра, которая отбуксировала покинутый корабль к Флиссингену. Рыбаки и портовые бродяги кинулись грабить судно. В трюме они нашли несколько бочонков вина и тут же сели праздновать победу, забыв о том, что через пробоины хлещет вода. Пир затянулся. Внезапно «Сан-Фелипе» накренился и пошел ко дну, увлекая с собой триста захмелевших голландцев.

Галион «Сан-Матео», получивший 350 пробоин, медленно погружался. Дон Диего Пиментель отказался покинуть его. Всю ночь он отчаянно пытался удержать корабль на плаву. На рассвете он убедился, что командующий бросил его одного на отмели. Из тумана возникли десять, двадцать, тридцать голландских судов. Дон Диего отстреливался десять часов кряду, не давая им подойти ближе, а когда вылетело последнее ядро, сдал адмиралу Питу ван дер Госу свой экипаж из мертвых и умирающих. Нидерландцы побросали их в море, пощадив лишь нескольких кабальеро в расчете на выкуп…

Генерал-адмирал Моря-Океана собрал на совет «всех генералов и Алонсо де Лейву» (не был приглашен лишь Мигель де Окендо, публично оскорбивший герцога). Итог был мрачен. Потеряно восемь галионов из числа лучших, остальные суда получили пробоины; ядра почти на исходе; каждый пятый человек убит, ранен или болен. Наконец, ветер, свирепый ветер не позволяет вернуться в Ла-Манш к условленному месту встречи, а войска Пармы все еще не готовы. Не будет ли самым разумным возвратиться домой через Северное море? Что думают об этом члены совета?

Де Лейва: «У меня осталось тридцать ядер. Корабль весь изрешечен картечью, в корпусе несколько значительных пробоин, трюмы полны воды. Однако это не остановит меня от выполнения долга. Я не вижу никаких причин идти в Северное море».

Рекальде: «Переждем здесь несколько дней, пока не переменится ветер, и вернемся в Кале».

Неизвестный андалузский капитан: «Сейчас не время выказывать собственную отвагу. Надо думать о службе его величеству. Что мы станем делать без припасов, если враг нападет?»

Де Лейва: «Хорошо, давайте отойдем в Норвегию, починим корабли и возьмем свежий провиант».

Герцог: «Зимовать на вражеской земле со всей Армадой? Но ведь это значит оголить испанские берега и оставить беззащитной родину!»

Все генералы: «Мы считаем, что следует возвратиться в Ла-Манш, как только позволит ветер».

Поскольку протокольной записи на совете не велось, а официальный доклад не был составлен, герцог изложил это мнение в дневнике в собственной редакции: «Все члены совета порешили вернуться в Английский канал, если погода окажется благоприятной, а в противном случае возвращаться в Испанию через Северное море». Подумав, он приписал: «Во всем, что касается батальных дел, я прислушивался к мнению дона Франсиско де Бобадильи, весьма сведущего в навигации, и мнению генерала Диего Флореса де Вальдеса, старейшего из нас. Оба они были назначены его величеством моими советниками и находились всегда на флагманском корабле».

10 августа с утра задул сильный зюйд-вест; к 4 часам пополудни английский флот подошел к арьергарду Рекальде. Герцог подал сигнал к бою и развернул двенадцать кораблей навстречу противнику. Англичане отошли без выстрела. Однако несколько испанских кораблей уже во второй раз игнорировали приказ командующего. Их капитаны были немедленно разжалованы и несколько часов спустя сидели в цепях среди галерников на «Хироне».

Полковник Франсиско де Бобадилья распорядился, чтобы ни одно судно не смело обгонять «Сан-Мартин». Однако галион «Сан-Педро» и гукор «Санта-Барбара» оказались далеко впереди флагмана.

— Удирают, — процедил сквозь зубы Бобадилья и приказал доставить обоих капитанов к нему. Франсиско де Куельяр и дон Кристобаль де Авила, сосед герцога по андалузскому имению, поднялись на борт, где им было объявлено, что они будут повешены. Две петли уже болтались на ноке рея.