Сокровища непобедимой армады

«Господь всеведущ, и, ежели поход кончился так, а не иначе, значит, на то была его воля… Армада была расстроена до крайности, и главной заботой оставалось уберечь ее от еще бульших потерь, даже рискуя столь дальним путем по неведомым широтам… Армада королевы оказалась лучше нашей в тактике баталии, дальности стрельбы и маневре, в то время как Армада вашего величества превосходила ее в густоте аркебузного и мушкетного огня. Однако до рукопашного боя дело не дошло ни разу, и достоинства сии пребывали втуне. В конце концов с согласия генералов и тех, кого ваше величество соизволил назначить советниками, мы оказались здесь. К тому нас принудил ветер, дувший с юга, а потом с юго-запада. (Герцог, похоже, забыл, что флот противника при том же самом ветре возвратился в Англию. — Р. С. ) С 21-го дня сего месяца было четыре шторма в ночную пору… Мы потеряли из виду семнадцать наших кораблей, в их числе корабли де Лейвы и Рекальде… Пусть господь милосердный ниспошлет добрую погоду, дабы мы скорее вошли в порт, иначе голод унесет всех за грехи наши тяжкие… Три тысячи человек страдают хворями, не считая многих раненых, так что по прибытии в Ла-Корунью потребуется самая спешная помощь».

Да, на судах, где вповалку лежали цинготные и тифозные больные, положение было тяжкое. «Матросы мерли от голода и заразы, а те, что сваливались, поднимались лишь чудом» (один кастильский капитан ). Мест в лазаретах не хватало, больные валялись прямо на палубах с пересохшим горлом и пустым желудком на промокших соломенных матрасах. Дождь и ветер свободно гуляли по нижним палубам сквозь дыры и трещины. В полузатопленных трюмах плавали дохлые крысы…

Ведомый опытным лоцманом «Сан-Мартин» затратил пятнадцать дней на обратный путь. Для судна с поврежденной грот-мачтой это был неплохой результат. Низкое хмурое небо не позволяло взять высоту солнца в полдень, а ночью не было видно Полярной звезды. Штурманы вели корабль наугад, не зная характера прибрежных течений, сквозь бури и штормы. Особенно сильно море разволновалось 18-го числа, «когда мы посчитали уже себя погибшими».

Герцог рекомендовал всем избегать остров Ирландию, но для многих не оставалось выбора, ибо люди неминуемо должны были умереть от жажды и голода. На галионе Рекальде «Сан-Хуан де Португаль» вода, взятая еще в Испании, «исторгала столь тяжкий запах, что к бочкам нельзя было приблизиться… солонина кишела червями… и четверо-пятеро умирали ежедневно от голода и жажды» (показания пленного португальского матроса Эммануела Фремозо ).

Эти несчастные должны были, презрев опасности, пристать к берегу. Другие по ошибке штурмана попадали в ловушку, и перед их бушпритом вдруг вырастала скала в том самом месте, где они рассчитывали видеть чистую воду.

Возвращение побежденных

Корпуса больших судов жалобно стонали под ударами волн и напора ветра. Рангоут скрипел, грозя ежеминутно обломиться. Ритмичный скрип ручных помп не останавливался ни днем, ни ночью.

18 сентября налетел тот самый шторм, когда испанцы сочли себя погибшими. Наутро герцогу доложили, что в пределах видимости лишь одиннадцать судов.

21-го числа поутру впередсмотрящий «Сан-Мартина» заметил землю всего в одном лье. «Если бы господь не даровал полный штиль, нас непременно выбросило бы на берег» (герцог — королю ). Трое из четырех лоцманов, отплывших на флагмане в поход, умерли. Оставшийся в живых узнал Ла-Корунью — вот маяк, холмы! Подошедшая с рейда каравелла сообщила, что это порт Сантандер, в ста лье от Ла-Коруньи…

«Сан-Мартин» устремился к входу в порт, но кораблю пришлось ждать прилива, чтобы пересечь мелководье. Герцог же сошел в первый баркас, доставивший его на земную твердь, «ибо после двадцати пяти дней лихорадки и дизентерии» силы его были на исходе. Генерал-капитан покинул свой флот; он бросил также священное знамя, в верности которому клялся на алтаре.

Диего Флорес, оставшийся командовать «Сан-Мартином», посчитал бесцельным заходить в Сантандер и пошел в Ларедо.

«Невозможно поведать обо всех страданиях и лишениях, перенесенных нами… На одном судне экипаж крепился четырнадцать дней без воды, собирая лишь то, что приносил дождь. На флагмане 180 человек умерли от болезни, а иные заражены хворью, главным образом тифом. Из шестидесяти моих слуг умерли все, кроме двоих. Неисповедимы пути господни… У нас нет ни единого сухаря, ни глотка вина. Соблаговолите, ваше величество, наиспешнейшим образом выслать деньги, в наличии ни одного мараведи, вся казна находится у Окендо… У вашего величества нет здесь ни казначея, ни контролера, ни счетовода, ни интенданта, кругом одна пустота. Необходима срочно голова всему делу, ибо мои силы на последнем исходе» (письмо герцога королю от 23 сентября ).