Сокровища Перу

Так обстояли дела. Неожиданно сильно занемог сын одного из второстепенных вождей того же племени, друг и ровесник Алито. Бедняга корчился в страшных судорогах, пена выступила у него на губах, он никого не узнавал. Мать с криком дикого отчаяния побежала звать колдуна, который тотчас же явился, сказал, что мальчик отравлен, и велел немедленно вынести его на главную улицу деревни. В одну минуту поперек улицы протянули веревки, к которым привязали гамак, и в него положили умирающего мальчика.

Гонн-Корр стал прыгать и кривляться, затем, прислушавшись к ветру, заявил:

— Нет, сын твой умрет! Демоны того желают!

Но несчастный мальчик испустил тем временем последний вздох в страшных муках: лицо его почернело, и все тело вздулось и распухло до неузнаваемости.

— Скорее принесите сюда котел, — приказал Гонн-Корр, — и на том месте, где умер мальчик, разведите костер и притащите воды, а я пока наберу трав и приворотных корешков!

Женщины с воем и плачем принялись исполнять приказания колдуна.

— Позовите мужчин, я укажу виновника смерти Борро! — сказал Гонн-Корр, вернувшись из леса с травами и кидая их в кипящий уже котел.

Пока плачущие и воющие женщины созывали своих мужей со всех концов селения, Гонн-Корр все время поглядывал в ту сторону, откуда должны были прийти с работы в лесу белые, а вместе с ними и Алито.

Но вот собрались индейцы и чинно выстроились в ряд. Все это были высокие, стройные фигуры, точно отлитые из темной бронзы. Индейцы стояли со строгими, мрачными лицами, опираясь каждый на свое длинное копье, а позади них, своих повелителей и властелинов, толпились плачущие женщины, громко всхлипывая и закрывая лица руками.

Гонн-Корр с самым серьезным и сосредоточенным видом то мешал в котле, то поправлял костер.

— Все вы знаете, — говорил он, — что как только вода сильно закипит, она начинает переливаться через край с той стороны, откуда должен явиться виновник. Теперь смотрите, кто пойдет по дороге из леса!

— Если это кто-либо из белых, то все они умрут! — сказал вождь и вонзил свое копье в землю.

А Гонн-Корр между тем осторожно и незаметно склонил немного котел в сторону, обращенную к лесу, откуда должны были прийти пленники.

Солнце клонилось к западу, из леса доносились голоса. Алито издали увидел грозное собрание воинов и плачущих женщин.

— Что-нибудь случилось! — испуганно воскликнул мальчик, — погодите, я сейчас узнаю, в чем дело! — И он со всех ног побежал к месту сборища.

В этот момент колдун разворошил поярче костер, вода закипела и стала выливаться через край как раз в сторону беспечно подбежавшего к костру мальчика.

— Вот он — убийца! — торжественно вымолвил Гонн-Корр, указывая рукой на Алито.

Поднялся страшный вой и гам: все женщины кричали и вопили, одна громче другой, и при этом с гневными упреками накинулись чуть не с кулаками на бедного мальчика, не чаявшего беды.

— Говори, негодяй, убийца, что тебе сделал мой бедный Борро? Вампир и кровопийца, за что ты убил моего ребенка? Отдай мне моего сына или пусть тебя демоны возьмут! Пусть душа твоя умрет в муках!

Бедный Алито, недоумевая, переводил глаза с одного из присутствующих на другого, но повсюду встречал только суровые, мрачные лица.

— Да что вы от меня хотите? Что такое случилось?

— Ты убил Борро, ты отравил его, негодяй, и он, несчастный, умер в страшных муках!

— Борро умер? — воскликнул Алито. — Нет, это невозможно! Мы еще утром гуляли вместе с ним. Борро был мне другом, и у меня никогда не было ни одной дурной мысли по отношению к нему!.. Кто смеет обвинять меня в таком страшном злодеянии?

Все указали на колдуна: Гонн-Корр узнал о том с помощью волшебных трав и корешков!

— А-а! Гонн-Корр меня ненавидит! Я это знаю, он мой враг и хочет погубить меня. Он лжет! — громко воскликнул мальчик, полный негодования и сознания своей правоты.

— Он — убийца! — невозмутимым, твердым голосом повторил колдун, стоя на своем.

— Он лжет! Он лжет! Отец, неужели ты не заступишься за меня? Неужели ты думаешь, что твой сын мог совершить такое страшное преступление? — и мальчик протянул к отцу руки, ища у него справедливости и защиты.

— Иди! Я не знаю тебя! Волшебные травы не лгут; они вынесли тебе приговор!

Вдруг мимо статного, рослого индейца пробралась бледная, дрожащая женщина и, громко рыдая, протянула руки к несчастному мальчику. — Алито! Алито! Дитя мое, приди ко мне! Он лжет, этот обманщик! Он лжет, и гнусная трава его лжет! Он…

Но ей не дали договорить.

— Уберите ее! — приказал вождь, и несколько воинов мигом оттащили в сторону рыдающую женщину.

— Пустите! Пустите! — кричала она. — Я хочу спасти своего несчастного ребенка! Я хочу… — голос ее смолк в отдалении.

— Отец, — молил Алито, — неужели я не могу вернуться с тобою в свой дом?

Вождь с мрачным видом отрицательно покачал головой.

— Ты знаешь наш обычай, ты знаешь, что у меня нет больше дома: хижина, в которой жил убийца, и та, в которой проживал убитый, не могут никому уже служить убежищем и кровом. Отец Борро и я, мы оба, должны разорить и сровнять с землей наши хижины, ты должен это знать!