Сокровища Перу

— Но я невиновен в этом деле! Я невиновен! Пусть меня услышат все демоны преисподней и ниспошлют на меня самые страшные муки, если я лгу!

По знаку вождя двое воинов схватили мальчика и уволокли в лес. Гонн-Корр злобным взглядом смотрел ему вслед, на лице его ясно читалось торжество: его гнусная уловка вполне удалась. Очень многие белые пытались было приблизиться к мальчику, шепнуть ему несколько утешительных слов, но индейцы скрестили свои длинные копья и решительно воспрепятствовали этому.

— Как бы я хотел пойти туда, в лес, и утешить его! — сказал Рамиро.

— Не делайте этого, сеньор! Мы не поможем ему этим, но рискуем жестоко поплатиться за такую дерзость; кроме того, я полагаю, что он ночью, наверное, прибежит к нам в хижину.

Все как-то нехотя побрели к себе, никто не притронулся к ужину; все говорили только об Алито и ожидавшей его участи.

— Завтра я предложу вождю в подарок мои часы; может быть, это заставит его смягчить участь своего сына и признать ложным приговор колдуна.

— Завтра, — прошептал со вздохом Бенно, — завтра, а за эту ночь бог весть что может случиться!

Между тем индейцы, словно темные тени, разбирали в двух концах селения хижины отца Алито и отца Борро, а поперек дороги в гамаке все еще лежало бездыханное тело мальчика.

— Завтра его будут хоронить! — сказал кто-то.

— Да, завтра мы увидим, вероятно, двойные похороны, потому что, чует мое сердце, они убьют в эту ночь и бедного Алито.

Но вот в деревне погасли мелькавшие огоньки, смолк вой и плач женщин, присутствовавших при разорении хижин, и все погрузилось во мрак. От хижин не осталось и следа, их сровняли с землей. Время было за полночь, но Бенно не смыкал глаз, он чутко прислушивался к малейшему шороху, он поджидал несчастного Алито.

Вдруг послышался какой-то слабый стон и кто-то дотронулся до кожаного полога, служившего дверью хижины.

С быстротою молнии вскочил Бенно на ноги и растворил кожаную дверь: перед ним стоял дрожащий всем телом мальчик. Вид его был ужасен, его нельзя было узнать, до того он успел измениться за эти несколько часов. Из уст Алито вырывались какие-то неясные звуки, он едва держался на ногах.

— Что с тобой, Алито? Что они тебе сделали?

Несчастный, указав на рот, в изнеможении прислонился к столбу, поддерживавшему крышу хижины, и закрыл глаза.

— Доктор! Доктор, господин Халлинг, помогите мне! С Алито случилось, вероятно, нечто ужасное, смотрите, что с ним делается!

Все в хижине зашевелились, засуетились, зажгли свечи, мальчика уложили на лучшее ложе, доктор склонился над ним, и, видя его разинутый рот, осведомился, не съел ли он какое-нибудь насекомое?

Мальчик отрицательно покачал головой, судороги сводили его конечности.

— Гонн-Корр сделал что-нибудь с тобой?

Алито утвердительно кивнул и указал на рот.

— Покажи мне твой язык! — сказал доктор.

Мальчик повиновался через силу, мучаясь от нестерпимой боли. Язык его был совершенно черный. Доктор побледнел, как мертвец. Опухоль лица, шеи и всей головы с каждой минутой увеличивалась, мальчик уже терял сознание.

— Очевидно, Гонн-Корр проколол язык бедного мальчика зубом гремучей змеи, спасти его или хоть сколько-нибудь облегчить его страдания нет никакой возможности. Он должен задохнуться, потому что язык его так распухнет, что закроет горло!

— О, будь моя воля, я бы своими руками задушил этого негодяя Гонн-Корра! — прошептал Бенно со слезами на глазах.

Под утро несчастный мальчик скончался в страшных муках; все присутствующие были потрясены до глубины души этой ужасной смертью ни в чем не повинного ребенка.

— Что теперь нам делать с ним? — спросил Халлинг.

— Я пойду и позову его отца! — сказал Рамиро и вышел из хижины.

Несколько минут спустя он вернулся в сопровождении вождя, за которым плелся и Гонн-Корр, и когда доктор повелительным жестом указал ему на дверь, запрещая этому негодяю входить в их жилище, тот только разразился презрительным смехом.

— Ты собака, ты раб, а я властелин и повелитель!

— Ты подлый убийца и наглый обманщик и больше ничего! — воскликнул Бенно и, не рассуждая, вытолкал его вон.

Весь день никто не думал о работе в лесу. Все толпились около своих хижин: одни с удвоенным проворством и усердием мастерили свои челноки, другие были заняты приготовлениями к похоронам обоих мальчиков, причем похороны того и другого, очевидно, должны были быть весьма различны. Тело бедного Алито лежало, ничем не прикрытое, прямо на земле, посреди большой дороги, между тем как Борро зашили в большую кожу и обмотали лубом в несколько рядов, так что в конце концов получился громаднейший сверток. Затем на значительной высоте между двумя деревьями соорудили что-то вроде воздушной платформочки, а над нею — небольшой легкий навес, после чего можно было приступать и к самому торжеству похорон.