Сокровища поднебесной

Поначалу Юссун, Ху Шенг, ее служанка-монголка и я по очереди ухаживали за больными. На основе собственного опыта мы опрометчиво заключили, что недуги джунглей поражают лишь мужчин, а Юссун и я были не робкого десятка и не слишком-то беспокоились о себе. Но когда у служанки тоже появились признаки болезни, я запретил Ху Шенг даже подходить к монголке и изолировал ее в дальнем конце баржи, чтобы ночью она спала отдельно от нас всех. В то же время все наши усилия не улучшили состояния обоих лодочников. Они все еще оставались больными, слабыми и иссохшими, когда мы наконец достигли Пагана; их пришлось вынести на берег и вверить заботам монгольских лекарей-шаманов. Я не знаю, что с ними сталось после этого, но они, по крайней мере, дожили до конца путешествия. Служанка Ху Шенг — нет.

Ее болезнь, казалось, была похожа на заболевание мужчин, но несчастная страдала и мучилась от нее гораздо больше. Полагаю, что, будучи женщиной, она, естественно, сильнее пугалась и смущалась, когда начали гнить ее конечности, подмышки, промежность. Кроме того, у нее появился еще один симптом, которого не было у мужчин: служанка жаловалась, что все ее тело зудит. Даже внутри, говорила она, что мы, признаться, сочли бредом. Однако мы с Юссуном осторожно раздели бедную женщину и обнаружили в разных местах на ее теле нечто, напоминающее зерна риса, которые прицепились к коже. Когда мы попытались убрать их, то с ужасом поняли, что это всего лишь выступающие наружу концы — рты или хвосты, не могу точно сказать — длинных, тонких червей, которые глубоко зарылись в ее плоть. Мы с усилием вытягивали паразитов; они выходили наружу неохотно, пядь за пядью, словно мы разматывали паучью сеть из тела паука-прядильщика.

Бедная женщина рыдала, визжала и слабо корчилась большую часть времени, пока мы делали это. Каждый червь был не толще нити, но длиной примерно с мою ногу, зеленовато-белого цвета и очень скользкий. Его было трудно ухватить и вытащить, а червей у служанки оказалось множество. Даже привычного ко всему монгола Юссуна, не то что меня, немилосердно тошнило, пока мы в четыре руки вытаскивали червей и бросали их за борт. Когда мы закончили это делать, женщина больше не выгибалась; она лежала спокойно, ибо была мертва. Возможно, черви обвились вокруг ее внутренних органов, и мы, выдергивая их, этим убили несчастную. Но я склонен думать, что бедняга умерла просто от ужаса. Во всяком случае, чтобы уберечь ее от дальнейших несчастий — мы слышали, что похоронный обряд мьен был варварским, — мы пристали к берегу в пустынном месте и похоронили служанку, зарыв ее глубоко, так, чтобы до тела не добрались ghariyal или какие-нибудь другие обитавшие в джунглях хищники.

Глава 2

Я был рад снова увидеть орлока Баяна. Теперь я был рад увидеть даже его зубы. Ослепительный блеск фарфора и золота гораздо приятнее черных зубов мьен, которыми я был вынужден любоваться на протяжении всего нашего пути вниз по Иравади. Баян был чуть старше моего отца; он заметно полысел и слегка потолстел со времени нашей последней совместной кампании, но оставался все таким же несокрушимым и гибким, как и его старые доспехи. А в момент нашей встречи он был еще к тому же и слегка пьян.

— Клянусь богом Тенгри, Марко, ты стал еще красивее с тех пор, как я видел тебя в последний раз! — закричал он мне во всю глотку, но сам при этом не сводил томного взгляда с Ху Шенг, которая стояла рядом со мной.

Когда я представил ее, она улыбнулась орлоку немного нервно, потому что Баян сидел на троне царя Ава в тронном зале дворца Пагана, однако он не очень-то был похож на царя. Вообще-то правильнее будет сказать, что орлок полулежал на троне, потягивая напиток из украшенной драгоценностями чаши, а его глаза горели и были налиты кровью.

— Нашел царский винный погреб, — пояснил Баян. — Там, правда, нет ни кумыса, ни архи, лишь нечто, называемое чум-чум. Сделано из риса, как мне сказали, но думаю, что это питье состоит из землетрясения и обвала. Хох, Марко! Помнишь наш обвал? Вот, хочешь, хлебни немного. — Он щелкнул пальцами и топнул босой ногой, после чего голый по пояс слуга поспешил налить мне чашу.

— А что же все-таки случилось с царем? — спросил я.

— Лишился своего трона, уважения народа, имени и жизни, — произнес Баян, причмокивая губами. — Раньше он звался царем Нарасина Пати. Теперь его бывшие подданные именуют его Тайок-пемин, что означает Царь, Который Сбежал. Только представь, они чуть ли не рады тому, что мы здесь. Царь сбежал на запад, как только мы приблизились, прямо в Акуаб, портовый город на берегу Бенгальского залива. Мы решили, что он уплывет на корабле, но он просто остался там. Он все время ел и просил еще больше еды. В результате обожрался до смерти. Замечательный способ самоубийства.

— В духе мьен, — произнес я с отвращением.