Сокровища Сьерра-Мадре

И прежде чем он успел вскочить на ноги, Мигель был уже у мачете, на которое обратил внимание только после импульсивного движения Доббса. Ловким движением он выхватил мачете из длинных кожаных ножен, подскочил к лежащему Доббсу и резким коротким движением отсек ему голову — как бритвой срезал.

Не столько испуганные, сколько пораженные случившимся все трое уставились на труп.

— Это твоих рук дело, Мигель, — негромко подытожил один из метисов.

— Заткнись! — злобно прикрикнул на него Мигель и так резко повернулся, будто собрался убить и его. — Я сам знаю, кто его прикончил, слышишь ты, слабак! Но если это всплывет, вас расстреляют так же, как и меня. Мне тоже есть о чем рассказать жандарму. Если мне не жить, то и за вас я не ответчик.

Ослы обычно не имеют такой привычки вмешиваться в дела людей, как, например, собаки; они неторопливо двинулись к дороге. А так как эти животные намного умнее, чем привыкли полагать люди, никогда с ослами дела не имевшие, то и направление они сразу выбрали правильное — прямо на Дуранго.

В лихорадочном возбуждении троица совсем забыла об ослах. Метисы занялись тем, что сняли с убитого брюки и сапоги, и двое счастливчиков сразу же надели добычу на себя. Хотя и брюкам, и сапогам цена была грош в базарный день — за последние месяцы им порядком досталось, — по сравнению с отрепьем, в котором ходили бродяги, это были вещи еще на загляденье.

Рубашку никто не захотел брать, никто не захотел ее надеть, хотя вместо рубашек на каждом из них было нечто невообразимое; трудно было даже сказать, из чего они состояли, эти рубашки, — из дыр или мелких лоскутьев между дырами.

— А почему ты не берешь рубашку, Игнасио? — спросил Мигель, пнув ногой труп, на котором к этому моменту ничего, кроме заношенной рубахи цвета хаки, не осталось.

— Дешевка она и застиранная, — ответил Игнасио.

— И это говоришь ты, грязный пес! — выругался Мигель. — Да по сравнению с твоей она лучше новой.

— Не хочу ее носить, — проговорил Игнасио и отвернулся. — Слишком близко к шее… А почему ты сам не возьмешь?..

— Я? — переспросил Мигель, и его брови поползли вверх. — Я не надену рубашку, которую носил прямо на голом теле такой сукин сын, как этот гринго.

Правда же состояла в том, что и для Мигеля рубашка начиналась «слишком близко к шее». Следов крови на ней не было, и тем не менее никто не хотел брать ее. Неясное предчувствие подсказывало каждому из них, что в этой рубашке ему будет не по себе. Чувство это они понять не могли, и объяснение, будто рубашка «слишком близко к шее», каждого из них вполне устраивало. Но именно из-за этого обстоятельства цена ее неизмеримо падала…

— У этой сволочи наверняка найдется в тюках что-нибудь и получше, — предположил Игнасио.

Мигель тут же прикрикнул на него:

— Подождешь, пока я все проверю. Если что будет, потолкуем!

— А разве ты наш атаман? — крикнул третий бродяга, который с видом человека незаинтересованного стоял, прислонившись спиной к дереву: при дележке ему достались брюки.

— Атаман я или не атаман, — рявкнул Мигель, — а у тебя, Анхель, какие такие заслуги?

— Не я ли врезал ему камнем по башке? — заметил Анхель. — Не то ты ни за какие деньги к нему не подступился бы, хвост ты овечий!

— Ну да, ты со своим камнем… — насмешливо протянул Мигель. — Это для него все равно что пинок был. А кто из вас, вонючих койотов, осмелился подойти и добить его? Трусы паршивые, вот вы кто! Так знайте же, я мачете смогу и еще раз махнуть! И в третий раз тоже!

Мигель повернулся, чтобы осмотреть тюки. И только тут они увидели, что животные куда-то исчезли.

— А ну, живее за ослами, не то они дойдут до города и жандармы примчатся сюда по их следам! — крикнул Мигель.

Бродяги, не медля ни секунды, пустились вдогонку за исчезнувшим караваном. Бежать пришлось довольно долго, потому что ослы, подобравшие всю траву на месте стоянки и не находившие вдоль дороги никакой зелени, которая удержала бы их, живо трусили в Дуранго. И прошло больше часа, прежде чем караван вернулся в тень деревьев.

— Лучше всего нам зарыть этого гринго, — сказал Мигель.

— А ты никак вздумал оставить на могилке и бумажку со своей фамилией? — с издевкой в голосе заметил Игнасио. — Не все ли нам равно, найдут ли эту падаль или нет? Он никому не расскажет, с кем повстречался под конец своей жизни.

— Ну и умник же ты, цыпленочек, — сказал Мигель. — Если эту собаку найдут здесь, а у нас — его ослов, песенка наша спета. А если с ослами и остановят, но нигде никакого трупа нет, пусть сперва докажут, что кто-то из нас отправил гринго в ад. Мы, мол, ослов у него купили, было дело. И все в порядке… Так что за работу!

И с помощью той же лопаты, которой Доббс собирался закопать Куртина, зарыли его самого. Причем бродяги не очень-то старались: сделали только самое-самое необходимое, предоставив завершить остальное червям.