Сокровища скифов

Я не хотел. Сердечко почему-то затрепыхалось пойманной рыбой, будто кто-то большой и невидимый схватил его и крепко сжал. Я не испугался, потому что назвать страхом то, что я ощутил, нельзя. Скорее всего, инстинкт самосохранения таким образом попытался отвести меня от беды. Андрей Фёдорович усмехнулся, заметив выступивший на моём лбу пот.

— Правильно, не пробуй. Ты ещё молодой, тебе жить и жить. Думаешь, я не понял кто такой «слепой раб»? Давно понял, да только раньше времени на погост отправляться не хочу. — Он помолчал. — Бери-ка ты Любашу да уезжайте отсюда. Всему свой предел, не доведут вас до добра эти поиски.

Я отрицательно помотал головой. Я обещал Любаше помогать и не покину её, пока она сама того не пожелает. И не важно, что случиться со мной, лишь бы с ней всё было в порядке.

— Нет.

— Ну что ж, дело хозяйское, уговаривать не буду. А что вы сделаете, если найдёте сокровища?

Я пожал плечами. Откровенно говоря, я ещё не задумывался об этом, в голову как-то не приходило.

— Наверно, просто уеду домой. А Любаша… Любаша уедет к себе домой.

Мне, конечно, очень хотелось, чтобы наши отношения с Любашей переросли в нечто большее, чем деловые, но надеяться на это я не мог. Не имел права. Я совершенно ничего не знал о ней, а ведь что-то она делала до нашей встречи…

И тут я впервые подумал о том, что у Любаши может быть другая жизнь. Та, что находиться за пределами того круга, который соединил нас в поисках сокровищ. И конечно в той другой жизни у неё есть привычки, желания, заботы, друзья и мужчина, к которому она неравнодушна. От этой мысли мне стало не по себе. Очень тяжело было думать, что Любаша любит кого-то, потому что я любил её. Но здесь я ничего изменить не мог, и единственное, что мне оставалось, это пожелать ей счастья…

Однако пока она была рядом со мной, у меня был шанс — маленький, крохотный, почти неосязаемый — но всё-таки шанс, что рядом со мной она и останется. Я не могу на это надеяться, но я буду. Хотя для начала не мешало бы её найти.

— Любаша к вам не заходила?

— Нет.

— Дело в том, что утром она куда-то ушла и до сих пор не вернулась. Я переживаю. Вдруг что случилось?

Андрей Фёдорович остался невозмутим, во всяком случае, внешне, хотя я ожидал другой реакции. Всё-таки друг семьи, почти что брат. Но он лишь пожал плечами.

— Любаша всегда отличалась беспечным характером. В детстве она несколько раз сбегала из дома в поисках приключений. Однажды, когда ей было лет двенадцать, она пробралась на сухогруз, отправляющийся в ЮАР, чтобы помочь Нельсону Манделе в борьбе с апартеидом. Её успели снять в последний момент.

— Вряд ли политика интересует её сейчас. Тем более что Нельсон Мандела уже победил.

— Тогда поищи её где-нибудь в городе. Недалеко от Центральной площади есть ресторанчик, наверняка она там, наставляет на путь истинный нашу шпану. Любит она воспитывать.

Да, в чём в чём, а в этом я уже убедился. Только способ воспитания у неё странный.

— И много у вас этой шпаны?

— Хватает. Городскими командует Шурик Борзов, детинушка лет двадцати пяти. Рэкетируют понемногу предпринимателей, дальнобойщиков шустрят, иногда азербайджанцев громят на рынках. Но особо не усердствуют. Приезжих у нас мало, а всех остальных с пелёнок знают. Город-то маленький. Есть ещё так называемые «кроты». Вот эти настоящие беспредельщики. Взимают дань со всех, кто землю роет. А тех, кто артачиться, в эту самую землю и закапывают. У Отто фон Глыбы с ними мир: он их не трогает, они его. Главный у них — Боря Гусев, в простонародье просто Гусь. Сам он не местный, приехал откуда-то с Дальнего Востока, и авторитет зарабатывал кулаками. Кроты его очень уважают. Собираются они на окраине, на заброшенном заводике. С Шуриком они не дружат и в центр не суются. Если они решили, что Любаша им дорогу перешла, то вполне могли похитить её.

— Что же делать?

— Иди к Шурику. С кротами только он тягаться может.

Я знал. Я — знал! Я просто был уверен, хотя это знание ещё не сформировалось в моей голове окончательно и должным образом не приняло чёткий образ логической завершённости. Где-то в глубинах мозга шевелился змеевидный клубок мыслей, пока бледненьких и расплывчатых, но уже начинающих прозревать, и готовых вот-вот прорваться наружу яркой молнией откровения и вывести меня на путь истины… Божественной и неповторимой… Типа архимедовой «эврики»… или какой-то другой «эврики»… моей собственной, например…

О чём это я? Сейчас я должен думать о Любаше, о том, как найти её и спасти, а не забивать голову всякой ерундой вроде поиска давно потерянных и, возможно, никогда не существовавших, сокровищ. Нет! Нет? Да, я иду в правильном направлении. Сокровища и исчезновение Любаши — тесно связаны. Очень тесно! Может её потому и похитили, что я слишком близко подобрался к ним? И если я найду сокровища, то найду Любашу?