Сокровища старой церкви

– И вот что, - Петр распотрошил сверток, достал несколько бумажек, положил их на прилавок, набрал с полок бутылки с водой, шоколадки, протянул ребятам: - За моральный ущерб.

Челюкан улыбнулся.

У магазина резко взвизгнули колеса: приехала машина из отдела.

Когда уводили задержанных, Матросик отыскал глазами Андрея:

– Смотри, ментяра! Отмотаю срок, вернусь - посчитаемся!

Это был уже не приветливый шутник-продавец, а злобный бандюга.

Участковый чуть заметно усмехнулся:

– Я не боюсь. Когда ты вернешься, я уж генералом буду, мне охрану дадут.

И все опять засмеялись.

Глава II

ВОРОНОК

В этой хулиганистой компании, которую на селе то мушкетерами называли, то шпаной синереченской, Колька Челюкан за главного был, в атаманах ходил. Прозвали его Челюканом по деду. Тот юнгой воевал в морской пехоте, разведчиком был. С войны в село вернулся израненным и всю оставшуюся жизнь прихрамывал - челюкал, по-уличному. Так и звался Челюканом. А когда Кольке два годика исполнилось, кто-то из односельчан приметил: во, мол, пацан-то весь в деда пошел, вылитый Челюкан. Так и прозвали, хотя Колька не хромал, а напротив - в любой драке крепко на ногах держался. Вообще, парень был самолюбивый, решительный и на расправу скорый: кулаки в ход пускал не раздумывая.

Рос Колька без отца, при больной матери. На людях к ней заботы не проявлял, суров был до грубости, а на деле все домашнее хозяйство вел - в пятнадцать-то лет.

От деда Кольке не только прозвище и характер достались, но и несбывшаяся мечта о море, о дальних плаваниях. Из-за хромоты деда на флот не взяли, а Колька его мечту подхватил.

В терраске, где Колька обитал по летнему времени, висела на стенке дедова фотография - лихой пацан в бескозырке и тельнике, с автоматом на груди. А вокруг деда - выдранные из журналов картинки с парусниками всех типов. С ними вперемешку развешаны обрывки веревок, вязанные разными морскими узлами, - тренировался Колька, загодя себя к морю готовил.

В углу на столике - почти готовая модель парусника. Грубо, конечно, сделана - руки-то у пацана больше к топору и лопате привычны, - но с любовью и охотой.

У Кольки и лодка была. В Синеречье она в каждом дворе, а то и две - без них как без рук. Местные лодки особенные - легкие, верткие - по росной траве как по воде идут. А Колька с дружками из своей лодчонки пароход устроил. Установил две пары велосипедных педалей, а на корме дрель, где вместо сверла - пароходный винт. Забавно получилось: как на педали Васька с Мишкой сядут, а на руль Колька - лодка словно с мотором летит, на веслах за ней не угонишься. Правда, вскорости этот «двигатель» разобрать пришлось и дрель на место вернуть, в колхозную мастерскую, откуда она и была «позаимствована».

Тогда Колька оснастил лодку мачтой с парусом, который из старого байкового одеяла пошил, и в половодье, когда Аленкину пойму заливало и она больше иного озера разбегалась, гоняли по ней пацаны под зеленым парусом, как настоящие пираты…

Васька, хоть и Кроликом его прозвали, вылитый поросенок был - лицо розовое, ресницы белые и нос пятачком. А Кроликом стал из-за папашки своего. Тот все мечтал разбогатеть по-быстрому, завел как-то на усадьбе кроликов, мол, тут тебе и мясо, и шкурки на рынок. Но быстро к этому охладел, надоело - заботы много. Васька от него это дело принял. Его вообще зверушки и животные любили. Даже куры за ним чередой ходили. А петух, когда Васька совсем еще мал был, охранял его пуще собаки.

Васька даже крысу, здоровую и хвостатую, приручил. Она из рук его ела, за пазухой у него спала, а при опасности приучилась с пола ему в штанину шмыгать. Добро бы только к нему - к любому, кто в брюках. И многим это почему-то не нравилось, особенно учителям - Васька ведь крыску свою и в школу таскал, расстаться не мог.

Больше всех на него химичка Мария Петровна обижалась (она в брюках и кроссовках уроки проводила) и однажды, в истерике, чуть не прибила крыску веником. За что Кролик прозвал свою хвостатую подружку Машкой. А крыса-то тогда не виновата была нисколько. Она же не знала, когда выбралась из Васькиной сумки и шмыгнула в штанину учительницы, что Мишка Куманьков уже ухитрился, будто уронив ручку на пол, привязать шнурок Марь-Петровниной кроссовки к ножке стола.

Когда Мария Петровна вскочила с диким визгом, упало все: она сама, ее стул, ее стол и все, что на нем было. Попадал от хохота и весь класс.

Ваську и Мишку исключили из школы на неделю, до педсовета. Они, конечно, ужасно переживали. Особенно Васька, который всю неделю без помех возился со своими кроликами.

Они тоже Ваську любили. Он им всем имена дал, так они откликались. Бывало, навалит им Васька в загончик капустных листьев - сидят себе, хрумкают. А как Васька какого по имени покличет - тот сразу столбиком станет, ушками стрижет, глазками блестит и тут же веселым скоком под Васькину ласковую руку.