Сокровища Валькирии. Правда и вымысел

От бинокля у меня глаза заломило, но оторваться не мог, будто интересный фильм смотрел. Забыв обо всём, я пролежал в камнях семь часов, пока не подняли водолаза (с пустыми руками), и продрогший, голодный, хотел уйти, однако к вечеру искатели стали осторожнее. Прошла первая радость начала полевого сезона (сам знал по экспедициям, это целый праздник). Пятеро, остававшиеся в лагере, наконец-то занялись охраной, причём весьма серьёзно. С юга, от хребта, спуститься к озеру незамеченным и без альпинистского снаряжения было нельзя, высокие скальные обрывы окружали примерно половину периметра, потому охрану организовывали с северной части. На расстоянии двухсот метров от палаток начали что-то растягивать и устанавливать. Полное ощущение, что минные заграждения! Но когда провели испытания (или случайно сработало) и взлетела ракета, стало ясно — армейская сигналка! Помню, сами ставили, когда ловили в подмосковных лесах группы «зелёных беретов».

Не такими уж и беспечными они оказались, иное дело, самоуверенными были, чувствовали себя хозяевами положения. Но если они сигналкой огораживались, значит, их кто-то здесь тревожил. И завербованные егеря работали явно на них, так что этот Тарасов знал, когда начинается сезон работ на озере и меня принял за комитетчика не случайно: должно быть, перед заброской экспедиции территорию тщательно проверяли и выдворяли всех лишних. Другое дело, снежного человека не могли поймать, потому егерь и сказал о нём.

Романтическим духом искатели не отличались, поужинали и разошлись по палаткам — никакого тебе костра, гитары и песен чуть ли не до утра, как у нас бывало. Двое дежурных или охранников по морскому обычаю спустили штандарт, проверили катер, затушили головни в кострище, и вместе с наступившей тишиной опустилась сумерки — свет белых ночей стремительно убывал. Создавалось впечатление, что это люди на самом деле военные, приученные к порядку, дисциплине и подчинению. В геологии бы, например, в такой торжественный день точно пьянку устроили, каждый бы непременно прихватил бутылочку, а тут ритуально шампанского выпили и успокоились.

Я пролежал в камнях ещё часа три, едва удерживаясь от соблазна пойти и бросить камень на сигналку, чисто из хулиганских побуждений, как пишут в милицейских протоколах. И ещё, от тайной зависти и мести — надо же, у них всё есть, вертолёты, катера и водолазы, а здесь стравили последний баллон, и я нынче уже не попаду на дно озера, чтоб рассмотреть колонну. Если там орнамент — своеобразное письмо, язык, зашифрованная информация, тогда было бы открытие мирового значения…

Кинуть камень, перебить тончайшую проволоку, чтоб взлетели ракеты и начался переполох — пусть побегают!

И пожалуй, уговорил бы себя, но кто-то меня опередил: вдруг по всему фронту и почти разом взметнулось и повисло на парашютиках десятка три ракет — светло стало, как днём! Секунду спустя короткими очередями ударил автомат, и в воздухе запел рикошет: по земле стреляли! Не вверх для острастки, а на убой, на поражение, если подвернёшься! Потом рыкнула электростанция, включился прожектор и немного позже ещё один, на катере. Лучи забегали по скалам и склонам гор, и несколько человек под их прикрытием побежали веером в разные стороны.

Я выбрался из укрытия и, пригибаясь, наугад побежал в сторону логова. Риск наткнуться в темноте на глыбу или сломать ногу на курумниках был большой, но ещё больший — попасть в руки искателей. Видно, беспокоят и нападают на них уже не первый раз, поэтому они действуют наступательно и агрессивно. Схватят тут, да ещё с кольтом, не отвертеться, все чужие грехи спишут на меня.

Промчался я метров триста без передышки и даже не оступился ни разу — везёт! В распадке, у леска, где ночевал когда-то, сел за камень и прислушался: кажется, отстали, только прожекторы всё ещё рыщут по гряде, достают до склонов Манараги за рекой. Слышатся отдалённые голоса. Прошло минуты три, я отдышался, встал на ноги и неожиданно услышал шорох ног по гравию, близкий и отчётливый — пять метров от меня! Осторожно вынул пистолет, снял с предохранителя: подойдёт ещё ближе, стреляю перед его лицом, вспышка ослепит — успею отскочить в сторону…

Невидимый человек остановился, несколько раз шумно выдохнул, восстанавливая дыхание и замер — выслушивал! Кажется, тревога в лагере кончилась, прожекторы выключили, затем с шипением взлетела белая ракета, может, отбой, а может сигнал возвращения тем, кто преследовал нарушителей спокойствия.

Человек переступил на месте, и раздался характерный щелчок автоматного предохранителя. Думал, сейчас пойдёт к лагерю, однако он потоптался ещё немного и двинул в обратную сторону от него — распадком вниз к моему логову. Подмывало отпустить его немного и пойти следом, но в темноте это было опасно: услышит, остановится и сам наткнёшься на него. Я выждал больше часа и когда начало светать, направился к себе. Кто он был, этот сигнальщик? Конкурент тем военным ребятам, прилетевшим искать сокровища? Или одиночка, эдакий партизан, сильный и смелый человек, отважившийся дразнить зверя?