Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Тебя, кажется, зовут Николаем? — спросил полковник.

— Не задавайте вопросов, отвечать не буду, — не поднимая головы, сказал задержанный.

— Я не собираюсь допрашивать, — Арчеладзе осмотрел лезвие ножа, отточенного острее опасной бритвы. — Вижу, что ты профессионал, а не наемный убийца. К тому же о тебе кое-что известно. У меня сейчас... обывательский интерес. Почему ты их режешь? Старика этого, майора хотел... Проще и безопасней было застрелить.

— Баранов не стреляют, — проронил однорукий.

— Да, правильно, — согласился полковник. — Баранов режут. Я видел на Востоке, как это делается... Надо сказать, Коля, ты это ремесло освоил. У моджахедов учился?

— На вопросы не отвечаю, — сдерживая дыхание, проговорил он.

— Ладно, я и не прошу, — согласился Арчеладзе. — Это я так, в виде размышлений. Струной от гавайской гитары давить тебе неловко, все-таки протез. А таким ножом и одной руки хватит.

— Вы напрасно затеяли эту игру, генерал, — вдруг сказал однорукий. — Ну, раскрутили майора и отдали бы его нам. И забыли бы о нем, в целях вашей личной безопасности. И мы бы не волновались.

— Ты что же, Коля, угрожаешь мне? — нехотя спросил полковник.

— Нет, генерал, призываю к разуму, хотя уже поздно...

— Видишь ли, парень, я не люблю быть игрушкой, — признался Арчеладзе. — Сам понимаешь, неприятно, когда тебя катают по полю, как футбольный мяч.

— Вы же умный человек, думаю, соображаете, кто с вами играет. — Однорукий с трудом, медленно перевел дух и вытер кровь с уголка губ: видимо, обломком ребра повредило легкое. — Зачем ввязываться в большие игры? Да, я смертник, но вы-то нет.

— Пожалуй, нет, — согласился полковник. — Но я очень самолюбивый и тщеславный. Можно сказать, по своей природе дуэлянт. Всегда с удовольствием принимаю вызов.

— На сей раз промахнетесь, генерал... Вернее, уже промахнулись.

— Коля, ну что же делать? — Он развел руками. — Не отпускать же тебя? Если уж встал к барьеру — надо драться.

— Но не со мной же вам драться, генерал. — Однорукий стал сглатывать кровь, накапливающуюся во рту от дыхания, — не хотел показывать ее. — Я вам не по достоинству.

— С тобой я и не дерусь, — спокойно ответил Арчеладзе. — Мне любопытно посмотреть на живого смертника. Даже хочется руками пощупать... Кстати, а что же ты себя-то? — Он провел ребром ладони по горлу. — Не успел, что ли? Мои перехватили?

Однорукий на миг поднял глаза — чувствовалось: задел за живое, но промолчал. Он был стреляный воробей и на рану крепкий, как матерый кабан. Взорвать его было не так-то просто...

— Да, Коля, понимаю, — продолжал Арчеладзе. — Те, кто стоит за тобой, люди-тени. А драться с тенью — занятие бессмысленное, заведомо проигрышное. Поэтому я не стану махать впустую. У вас все равно есть еще ловкачи, ножом по горлу достанут... Я буду рыбку ловить, Коля. На майора-пескарика тебя, окунька, поймал, а на тебя покрупнее рыба пойдет. Глядишь, и завалится какой-нибудь лещ.

— Я для наживки не гожусь, — вымолвил он. — На меня никого не поймаете.

— Ничего, — усмехнулся полковник. — Не годишься, так сделаю наживку. Пока ты у меня, друзья твои бестелесные все равно будут чувствовать себя неуютно. Сам себя убрать ты не успел, значит, постараются тебе помочь.

— Зря, генерал, меня уже списали и сняли с довольствия.

— А я им стану напоминать, что ты жив и здоров, — возразил Арчеладзе. — И сидишь на моем довольствии. Знаешь, Коля, говорят, на всякого мудреца довольно простоты. Поэтому я твоими портретами сначала обклею все фонарные столбы в Москве с такой примерно надписью: «Я смертник! Помогите мне! Иначе не выдержу пыток!» Я твоих друзей буду раздражать днем и ночью! И тебя тоже. Мои ребята достали японский приборчик, занятная штука. Всего несколько присосок к голове и такой черный ящик, а результаты дает потрясающие. Ты мне, Коля, такого нарасскажешь в бреду-то, что твоим друзьям-невидимкам придется поснимать свои шапки.

— Сожалею, генерал, — с достоинством проронил однорукий. — На меня не действуют приборы.

— Понимаю, ты профессионал и подготовка у тебя соответствующая, — оценил полковник. — К тому же ты убийца и терять тебе нечего. Но будь ты трижды смертник, все равно состоишь из мяса, крови и мозгов! И нервы крепкие, да не железные. Если у тебя мозги не бараньи, а человеческие, то у них есть одно интересное свойство — в необычной среде делать переоценку ценностей. Понимаешь, Коля, зомби и герой — это разные психологии. Не может быть ни героического зомби, ни зомбированного героя. И ты это мне сам доказал! По инструкции-то ты должен был в критической ситуации себя по горлу. Ты же начал отбиваться и резать моих сотрудников. Значит, и смертнику жить хочется!

— Это получилось машинально, естественная защита...

— Правильно, — Арчеладзе приоткрыл дверь и знаком позвал дежурного. — В человеке естество всегда выше любой приобретенной психологии.

— Слушаю, товарищ генерал, — козырнул дежурный.

— Вызови к нему нашего врача, — распорядился полковник. — Пусть приведет его в порядок и дежурит в камере.

— Мне не нужен врач! — воспротивился однорукий. — Я совершенно здоров.