Сокровища Валькирии. Звёздные раны

— А ты не забыл, когда бывает Радение? Нет?.. Смотри не забудь!

Она пошла через луг, оставляя за собой вполне реальные следы — примятая её босыми ногами трава медленно распрямлялась, — и теперь пламя костра, пробивая одежды, обрисовывало её тело со спины…

И спина эта вновь показалась ему невероятно знакомой…

Не владея собой, Олег крикнул:

— Лаксана!!!

Она отозвалась тем, что обернулась! И махнула рукой, но выражение лица её он не разглядел из-за бьющего в глаза света.

Казалось, она уходит в этот красный поток и медленно растворяется в нём, теперь и в самом деле обращаясь в призрак. Олег заслонился рукой, затем присел, чтобы получше разглядеть уходящую женщину, и разглядел! Она была далеко, и вошла уже в тень, роняемую плотным высоким лесом…

Ещё мгновение — и скрылась из виду…

Он догнал тигриными скачками, залетел вперёд, взрывая землю.

— Мы с тобой уже встречались!.. Правда, очень давно! Больше ничего не помню!

Этого не могло быть! Зимогор видел её впервые. Он не был ловеласом или крутым бабником и не забывал женщин, встречавшихся ему на пути. Он помнил каждую, с кем жизнь связывала его так или иначе.

— Никогда не слышал даже такого имени, — признался он.

— Это моё прошлое имя… Нет, даже не имя — судьба… Прекрасное, правда? — чуть печально улыбнулась она. — Жаль, больше нет его… А ты так много раз повторял, шептал, звал меня… Но потом забыл меня. А я помнила всё время, но смутно, как сон.

— А сейчас это не сон?

Лаксана негромко рассмеялась и посмотрела в сторону спящего топографа.

— Хочешь, разбуди и спроси его? Если и он увидит меня, значит, это явь.

— Я не хочу его будить…

— И правильно, пусть отдыхает. Ему завтра на рассвете нужно делать привязку. У вас сегодня ничего же не получилось.

— Откуда тебе известно?

— Мне всё известно… Знаешь, пойдём, я тебе что-то покажу.

Подчиняясь какой-то глубокой внутренней раскрепощенности, граничащей с авантюризмом, Зимогор босой побежал за ней.

— Дай руку! — приказала она и повела его в гору, на борт впадины.

Уже на ходу Олег заметил, что она обута в легкомысленные туфельки, да и в тонком льняном платье разве что гулять там, на летнем лугу, но никак не по каменным развалам с глыбами тающего льда. Несмотря ни на что, Лаксана безбоязненно и ловко прыгала по курумнику и, удерживая за руку, вела Зимогора вверх. Они достигли альпийского луга — размокшего, слякотного, и тут проводница остановилась, не зная, куда ступить.

— Возьми меня на руки! — вдруг приказала она. С готовностью и виной, что не догадался сам, Олег подхватил её с камня и прижал к груди. Лаксана показалась почти невесомой.

— Боже мой! — непроизвольно обронил он.

— Что? Что?! — тревожно спросила она.

— Или я стал богатырём, или здесь что-то с гравитацией…

Она мгновенно потухла, стала опять печальной.

— Подумала, ты вспомнил меня… — обняла за плечи. — Ну, давай неси вон туда!

И указала тонким, изящным подбородком направление.

Зимогор почти бежал по наклонной плоскости луга, разрезая его вкось, а она будто тянула его дальше, дальше и становилась ещё легче. Олег уже был уверен, что всё это — сон, ибо в яви такого не может быть, потому что не может быть никогда.

— Стой! — внезапно приказала Лаксана. — Опусти на землю!

Он исполнил команду беспрекословно. Она же сделала три осторожных шажка вперёд и ткнула пальчиком в расквашенную землю.

— Положи вот здесь что-нибудь.

— Зачем? — изумился он такому капризу.

— Это точка, которую вы искали весь день, чтоб пробурить скважину, — она по-прежнему оставалась печальной. — Завтра отстреляете её инструментом и ты убедишься, что это был не сон.

Он уже верил, что всё происходящее не сон, однако достал из кармана первое попавшееся под руку — складной нож американской морской пехоты, выбросил лезвие и вонзил в землю.

И подумал: если он лунатик и всё происходящее — плод затмения разума, то пропал ножик: отыскать его даже днём среди этих просторов будет невозможно…

— Ну вот, а теперь назад! — велела она. Олег вынес её к каменным развалам, но прежде чем соскочить с его рук, Лаксана внезапно поцеловала его в губы и прильнула губами к уху.

— Теперь вспомнил?..

— Нет, — ошалело признался он, чувствуя, как волна сильнейшего возбуждения охватывает плоть и руки уже вряд ли добровольно разомкнутся.

— Отпусти меня, — вдруг холодно вымолвила она и тем самым будто разорвала объятия.

Он поставил её на камень, и она в тотчас же побежала вниз. И ему ничего не оставалось делать, как, рискуя разбиться, лететь за ней, почти невидимой ночью, по замшелому и осклизлому курумнику.