Сокровище

- Да. Не тот, который носят на шее. В то время шарф был частью обмундирования для высших офицеров. Надевался на талию, под мундиром. Заговорщики накинули шарф на шею государю. Сделали петлю и тянули в разные стороны. Пока не задушили.

- Жестко! – покачал головой Митя.

- Жестоко! – отозвалась Марина.

Дверь мастерской открылась, и вышли мальтийцы.

Марина и Митя встали.

Командор подошел к Марине.

- Вы готовы оказать нам посильную помощь?

- Да! – уверенно кивнула Марина. – Но у меня есть одно условие.

- Условие? – поморщился командор.

- Вы найдете убийц моего отца!

- Принимается, - отчеканил командор. – Но у меня тоже есть одно условие. Где вы живете? – обратился командор к Мите.

- В Москве.

- Он, - палец командора нацелился на Митю, - немедленно уезжает домой.

Марина посмотрела на брата. Тот был явно опечален подобным известием.

- Нет! – с мольбой сказала Марина.

- Это – мое условие! – отрезал командор.

Митя подошел к Марине, потрепал по плечу.

- Ибо я уже становлюсь жертвою, - со вздохом сказал он. – И время моего отшествия настало.

Марина обняла брата. Поцеловала в щеку.

- Мы еще увидимся, – сказала она. – Прости! Так надо.

Митя не спорил.

10.

Скворцов смотрел на Виноградова. И не понимал, спит он или нет.

Грудь Виноградова мерно вздымалась, и глаза были закрыты.

Правда, левое верхнее веко давно уже гноилось; оно расползлось, словно трухлявая ткань; сквозь дырку были видны мутно-серая радужка и расширенный зрачок.

«Шестьдесят шестой» сильно похудел; мышцы на лице натянулись; губы уже не могли сомкнуться и закрыть пожелтевшие зубы.

Спит он или не спит? – подумал Скворцов.

Виноградов глубоко вздохнул и открыл глаза. Левое, дырявое, веко зацепилось за пересохшую роговицу. Виноградов несколько раз моргнул; прежде, чем глаза открылись полностью.

- Ищи ее, - прошелестел Виноградов. – Ищи. И найди.

- Да, Борис Михайлович. Уже ищем.

Скворцов старался, чтобы голос звучал уверенно. Но взгляд – и Скворцов сам не понимал, почему, – не мог оторваться от дырявого века.

11.

Виктор вел машину. Марина сидела рядом, на пассажирском сиденье.

Наконец, Марина не выдержала.

- Куда мы едем?

- Вам нужно исчезнуть, - ответил Виктор.

- Исчезнуть?

- Совсем.

Память услужливо вытолкнула наверх обрывки шпионских фильмов. От этой мысли стало жарко. Марина опустила солнцезащитный козырек, открыла крышку на оборотной стороне и посмотрелась в зеркальце. Хорошее лицо. Она прожила с этим лицом почти тридцать лет, и оно ей нравилось.

- Надеюсь, вы не будете делать мне пластическую операцию?

Виктор на секунду опешил.

- Что?

- Ну, знаете… Как в кино…

Виктор рассмеялся. Его смех показался Марине приятным.

- Пластическую операцию? Как в кино? Ну, вы даете! Вы знаете, что такое – пластическая операция? Шрамы будут заживать, как минимум, месяц. Еще месяц будет восстанавливаться чувствительность мимических мышц…

- Вижу, вы знакомы с темой! – перебила Марина.

- Я – да, - подтвердил Виктор. И снова – не смог сдержать улыбку. – А вам – лучше повременить.

- Так куда мы едем?

Марина огляделась. Местность была знакомой.

- Мы – возвращаемся.

Машина мягко подкатила к поребрику. Виктор вышел первым, обогнул капот и открыл дверцу. Марина кивнула, мысленно отмечая, что не стоит делать это с преувеличенной благодарностью; мол, обычное дело, я привыкла; и ступила на асфальт.

Кирочная, 43. Музей Суворова.

Виктор вручил Марине письмо Суворочки.

- Вот о чем вам нужно будет говорить перед телекамерами.

- Телекамерами?

- У нас – обширные связи.

У фронтона музея Марину встретил Пал Палыч. Старичок держался за больную поясницу и явно чувствовал себя не в своей тарелке; в паре метров от него на штативе стояла камера, а съемочная группа городского телеканала вела себя слишком развязно, чтобы Пал Палыч осмелился задавать им вопросы.

Старичок увидел Марину и криво засеменил навстречу.

- Мариночка! Что происходит? Мне позвонили из департамента культуры и сказали, что будет съемка! Но почему? Зачем? По какому поводу? Вы можете объяснить?

Марина коснулась руки старика.

- Пал Палыч! Не волнуйтесь! Вам нужно только улыбаться!

Сюжет отсняли с третьего раза. Пал Палыч стоял позади, в левом обрезе кадра, и улыбался; некстати, зато постоянно. В это время назойливая тележурналистка, поглядывая в заготовленный текст, терзала Марину.

- Марина Сергеевна! Связано ли ваше сегодняшнее выступление в актовом зале университета с мифическими сокровищами Мальтийского ордена?

- Именно, что мифическими, - ответила Марина. – Хотя… Каждый желающий может попробовать их найти.

- Ваше выступление прервалось на середине, - упорствовала журналистка. – Почему?

- Испугалась! – открыто улыбаясь в камеру, объяснила Марина. – Мне показалось, что за мной следят.

- Да неужели? – охнула журналистка.

- Нервный срыв, - призналась Марина. – Но я готова еще раз обнародовать тот самый документ. Вот он!

В камере, крупно, появилось письмо Суворочки. Потом – возник Пал Палыч; Марина передала ему документ; Пал Палыч пожал Марине руку.

- О чем же там говорится? – не унималась журналистка.

Марина пояснила.