Сокровище

- Суворочка пишет о странице из дневника Павла Первого. Она спрятала ее за домом в Фетиньино. И любой может в этом убедиться. Потому что…

Камера захватила страдающее лицо Пал Палыча.

- Документ с завтрашнего дня будет представлен в основной экспозиции, - с натужной улыбкой проскрипел Пал Палыч. – Приходите и прочитайте.

Камера опять перешла на Марину.

- Значит ли это… - пытала за кадром журналистка, - что в ближайшее время вы отправитесь в Фетиньино? На поиски сокровищ?

- Я – историк, - честно призналась Марина. – Поэтому – не исключаю такой возможности.

Сюжет был передан в прямой эфир, что называется, «с колес»; огромная редкость по нашим временам. В течение оставшегося дня сюжет повторили четыре раза.

12.

В то же самое время Митя с тоской глядел из окна машины на проплывающие мимо здания. И украдкой – вздыхал.

Месье Жан, напротив, был бодр и весьма весел. Он никак не мог устроиться за рулем; то наваливался на него, то, наоборот, отодвигался; пристраивался слева и справа; сжимал «баранку» или вовсе ее отпускал; но при этом – не переставал напевать песенку непонятного происхождения. Было в ней что-то цыганское; было в ней что-то еврейское; и от бурятского горлового пения тоже что-то было.

И это – никак не вязалось с величественностью фасадов, проплывавших за окном. Поэтому – Митя вздыхал. В Москву ему – совсем не хотелось.

Однако, нежелание расставаться с Городом вскоре отошло на второй план; на первый – вышла тревога.

13.

Марина села в машину.

- Я все сказала правильно?

Виктор кивнул.

- Да. Теперь вас будут искать где угодно, но только не в Санкт-Петербурге. Все будут думать, что вы уехали в Фетиньино.

Марина незаметно, будто бы смотрела по сторонам, обнюхала подмышки и явственно ощутила запах пота.

Это – нормально. Слишком много переживаний за один день.

- Отвезите меня домой! – потребовала Марина.

- Зачем?

- Я хочу переодеться!

- Нельзя. Вам нельзя домой.

Виктор словно не чувствовал запах ее пота.

Или – чувствует? Но не хочет признаваться?

Странно, но Марине вдруг стало не все равно, что думает о ней…

Этот бесцветный Виктор!

- Отвезите меня домой!

- Там может быть засада.

- Засада?

- Все очень серьезно, - тихо сказал Виктор.

Машина отъехала от поребрика.

Серьезно… Серьезно? Да, черт возьми! Все – очень серьезно! Не будь дурой! Эти люди убили твоего отца! Забудь про пот…

- Стойте! – закричала Марина, и Виктор резко затормозил. – Все очень серьезно?

- Марина! Вы даже не подозреваете, насколько.

- Тогда – тем более! Мы должны заехать ко мне домой!

- Обоснуйте!

- Дома остался конверт! – Марина не знала, как жестом пояснить слово «конверт», поэтому просто потрясла руками перед лицом Виктора. – В этом конверте отец отправил письмо Суворочки. Адрес отправителя – мой. Адрес получателя – Мити. Если в квартире – засада? Они найдут конверт! А там – адрес Мити!

- Я понял, не продолжайте.

- Митя – мой брат! И мне не все равно…

Виктор нажал на «газ». Марину вдавило в спинку сиденья.

Машина сорвалась с места и помчалась вперед.

Виктор достал мобильный, набрал номер.

14.

Прозвучал звонок. Еще более причудливый, чем песенка.

Месье Жан бросил руль и полез в карман.

Дряхлый, но вполне еще жизнеспособный «Ниссан» подрезал траекторию. Месье Жан выругался на незнакомом Мите языке. Не то, что незнакомом, - вообще непонятном. И заложил руль влево.

Мобильный – вырвался из рук вора; летал по салону и никак не хотел угнездиться в его ловких пальцах.

Наверное, месье Жан матерился; но на таком красивом и округлом наречии, что это выглядело, словно порочное признание двухсотлетнего старика в запоздалой любви к рано созревшей девочке.

Митя дернул «стоп-кран». На самом деле, дернул «ручник». Машина резко остановилась. Вор поймал мобильный и поднес его к уху.

- Месье Жан слушает.

Дольше ждать было нельзя. Митя распахнул дверь и бросился наутек.

Митя не знал, куда бежать. Верный смартфон не мог придти на помощь; Митя толкался сорок пятым размером ботинок от асфальта, забрасывал длинные ноги и пролетал в прыжке не менее полутора метров; тут уж не до маршрута.

Через пять минут, когда рюкзак натер спину не хуже, чем седло – необъезженному скакуну, Митя остановился и перевел дыхание.

Тихий двор. Гаражи и помойка. Никого. Кроме…

Проклятого месье Жана. Вор стоял, оперевшись левой рукой о стену; в правой – держал канотье и томно им обмахивался.

- Дурачок! – сказал месье Жан. – Тебе не стоит убегать…

Дальше Митя не слушал. Он просто сравнил длину ног вора и свою. Перевес был очевиден. Митя развернулся и побежал в другую сторону.

А когда, наконец-то, мысленно торжествуя победу, остановился, то первым, кого он увидел, был… Месье Жан.

Теперь вор не опирался о стену; правая рука по-прежнему сжимала канотье; через левую был переброшен пиджак, чересчур зауженный в талии.

Месье Жан с сожалением посмотрел на Митю.

- Дурачок! Ты – никогда от меня не убежишь.

Митю чрезвычайно заинтересовало это заявление; почему?

- Почему? – спросил он.