Сокровище

- В порядке, - ответила Анна.

Ким ограничился кивком.

Виктор взглянул на часы.

- Будьте готовы! Он скоро придет.

4.

Митя приехал в Питер впервые. Поздним вечером сел на поезд в Москве, а ранним утром – уже был в Городе.

Московский вокзал большого впечатления не произвел, но Митя на это и не рассчитывал; поэтому поспешил выйти на Невский проспект и увидеть… Что?

В глубине души Митя надеялся, что – сразу все! Стоит только выйти на Невский, и Город раскроется перед ним, как чудесная шкатулка, полная драгоценных секретов; вот Петропавловская крепость, а вот – Зимний Дворец, чуть левее – Исаакиевский собор, стоит бок о бок с Казанским, а между ними – курсирует на вздыбленном жеребце Медный Всадник. Где-то в этой перепутанной географии присутствовали улица Зодчего Росси и Аничков мост, но Митя пока не решил, в какую именно часть мысленной картинки их поместить.

На деле, конечно, ничего подобного не случилось. Единственное, что он увидел, была толпа, скопившаяся на пересечении Невского и Лиговского проспектов; загорелся зеленый сигнал, и люди потянулись к станции метро «Площадь Восстания». А Мите – хотелось застыть на месте и что-то почувствовать. Ведь когда человек в шестнадцать лет впервые в жизни приезжает в Питер, он обязательно должен что-то такое почувствовать. И он почувствовал.

Пыльный и в то же время – сырой ветер, хлестнувший по левой щеке. Ветер прилетел оттуда, с линейной перспективы Невского проспекта, и Митя улыбнулся ему, как новому, но очень милому знакомцу.

Путь до Марсова поля Митя решил проделать пешком. В самом деле, не спускаться же в метро; тем более, что московское – лучше. Наверняка. Тут и спорить не о чем. А вот сам Город…

Он манил. Разворачивал улицы, зазывал перекрестками, укладывал под ноги мостики, теснил витыми оградами набережных и не давал остановиться, все гнал и гнал вперед; невозможно было сказать себе: вот, дойду до угла того дома и немного постою; Город коварно сдвигал вплотную фасады домов; они различались по стилю, цвету и количеству этажей, казались перетасованными безо всякого порядка, но вместе – рождали ощущение величественной музыки; патетичной и даже несколько пафосной, при этом – удивительно стройной и быстрой. Да, Город имел свою музыку; и Митя, давно и тщетно пытавшийся найти хоть какую-то мелодию в архитектурной какофонии Москвы, сразу ее уловил.

Маршрут он проложил на смартфоне еще в поезде, поэтому шел быстро, насколько позволяла длина шага; с учетом роста в сто девяносто пять сантиметров она была немаленькой. И все же – иногда хотелось остановиться, посмотреть, быть может, даже о чем-то задуматься, хотя человеку в шестнадцать лет это менее всего свойственно.

Митя не мог сказать, что Город в один миг стал для него родным; наверное, потому, что Город сам не набивался ни в родственники, ни в друзья; но он выглядел грандиозно и одновременно – уютно; так, словно ты попал в старинную квартиру великого человека, где хочется остаться, несмотря на острое ощущение собственной чужеродности и ничтожности. Сгодилось бы и банальное определение «город-музей», но только в музее нет жизни. Город не очаровал и не пленил Митю; влюбил в себя насильно.

В девять пятнадцать Митя дошел до Марсова поля; в этом и мерцающая точка на экране смартфона, и табличка на стене дома были единодушны. Митя достал из сумки, висевшей на плече, письмо и еще раз проверил адрес. Все правильно. Это здесь.

Тяжко хлопнула высокая, почти до потолка, дверь; гулкое эхо долетело до нижнего этажа парадного и вернулось, дробясь на широких ступенях.

Марина дважды с хрустом повернула ключ в замке, в очередной раз подумав, что если замок – вдвое старше, чем она сама, то это все-таки перебор. Но и менять его на новый не хотелось; Марина, подобно отцу, испытывала слабость к старым вещам. Видимо, она ограничится разумным компромиссом; когда вернется, наберет в пипетку несколько капель подсолнечного масла и покапает в широкую скважину; глядишь, подлечит заслуженного ветерана. От мысли, что она нашла верное решение, стало чуть легче.

Марина побежала вниз, на ходу застегивая ветровку.

Митя в это время пытался открыть дверь подъезда. Он нагнулся, изучая кнопки на запирающем устройстве (в Москве таких видеть не доводилось) и тут же получил удар дверью в лоб.

Девушка в джинсах и ветровке, стоявшая на пороге, выглядела расстроенной.

- Простите!

Митя разогнулся и стал выше девушки на полторы головы.

- Ничего, я сам виноват, - великодушно ответил он, потирая лоб.

- Вам больно? – спросила девушка.

- Нет, нисколько. Все хорошо.

Девушка кивнула и быстрым шагом пошла по улице. Митя предусмотрительно засунул ботинок сорок пятого размера между дверью и косяком; экспериментировать с кнопками больше не хотелось.