Сокровище

- Да. У нее – две ведущие специализации: невропатология и инфекционные болезни. Хотя и во всем остальном она тоже хороша. Обычно врачи такого уровня открывают собственные клиники и зарабатывают миллионы. Но она – служит ордену.

«Служит». Марина огляделась. Да, пожалуй, слово «служение» подходило как нельзя лучше, чтобы описать жизнь Анны. И даже небольшие гантели и свернутый коврик для йоги, стоявшие в углу, говорили, скорее, не о приверженности мимолетной моде, а о том, что каждая минута, прожитая этой удивительной женщиной, была подчинена единой цели.

Марина вдруг поняла: ей бы очень не хотелось, чтобы Анна оказалась предательницей. Конечно, если так случится, мир от этого не рухнет; но, по крайней мере, потеряет значительную часть своей загадочности и привлекательности.

Виктор потратил полчаса на тщательный обыск, но ничего подозрительного, указывающего на связи с иезуитами, так и не обнаружил. Марина была рада.

28.

Рабочий день подходил к концу, и Скворцов уже начал терять терпение. Из здания выходили сотрудники: кто неспешно, словно опасался расплескать серьезность порученных дел; кто вприпрыжку, будто норовил избавиться от гнетущей казенной атмосферы, забившейся между складками одежды; кто стремился незаметно улизнуть и раствориться в толпе. Наконец, в числе последних, показался Кулаков.

Цепким взглядом следователь выхватил Скворцова и едва заметным движением подбородка предложил следовать за собой. Он повернул за угол. Скворцов поспешил за ним. Кулаков прошел метров сто и остановился, делая вид, что увлеченно разглядывает витрину. Скворцов подошел.

- Ну, что? Вы проверили?

- В первую очередь я проверял вас, - без тени улыбки сказал Кулаков.

- И какой результат?

- Вы не врете. Скворцов Олег Константинович.

- Раз уж мы это выяснили, давайте перейдем к делу.

Кулаков достал сложенную фотографию месье Жана и слегка помахал ею. Скворцов вытащил упругий конверт и протянул следователю. Кулаков, не глядя, ущипнул конверт и отправил его во внутренний карман пиджака.

- Его нет ни в одной базе, - сказал следователь. – Мне пришлось связаться с дружественными организациями. Но и там его не оказалось.

Скворцов почувствовал себя одураченным.

- Простите! Вы думаете, я хотел заплатить именно за такой ответ? – спросил он язвительно и протянул руку: мол, деньги назад.

- Не надо концертов! – отрезал Кулаков и развернул фото. – Это ведь – плохой парень? По морде видно.

Скворцов посмотрел на лицо вора. Да, приходилось признать: Ломброзо наверняка потирал бы руки от радости, что ему удалось заполучить изображение месье Жана, как отпетого лгуна и человека, склонного к нарушению закона. Скворцов кивнул.

- Тогда вам нужно обратиться по этому адресу, - следователь перевернул фото. На обороте было написано: «ресторан «Корсар»». Чуть ниже значился адрес заведения. Еще ниже, крупными буквами, было написано «Сильвер».

- Сильвер? – удивился Скворцов.

- Да. Он знает про плохих парней все. Потому, что он – самый главный среди них. Пообщайтесь с ним. Конечно, соблюдая необходимые меры предосторожности. Не помешает.

Следователь развернулся и, не прощаясь, быстро зашагал прочь. Через несколько секунд он затерялся в толпе, и больше его Скворцов не видел.

Ну, что же, - рассудил он. – Продолжим поиски. Отправимся к Сильверу.

29.

Вонь. Это было первое, что почувствовала Марина.

Не такая сильная, чтобы сбивала с ног, но достаточно густая, чтобы перехватило дыхание. Не очень резкая, но впечатляющая своим разнообразием: кислятина, горечь и сладость гниения постоянно перемешивались, изменяя пропорции, отчего казалось, будто удушливая волна пульсирует, ощупывая тело.

Марина прикрыла лицо рукой и немного замешкалась на пороге; Виктор взял ее чуть повыше локтя и подтолкнул. Марина вошла в квартиру вора и огляделась. Первое впечатление, полученное от обоняния, сменилось вторым, зрительным. И это второе оказалось не менее шокирующим, чем первое.

Хлам. Вещи лежали повсюду, загромождая каждый квадратный сантиметр пола. Лидировали кулинарные книги. Маленькие и большие, толстые и тонкие, в твердых переплетах и мягких обложках, закрытые и раскрытые, - они валялись, как попало, числом не менее сотни, и объединяло их только одно: все были подозрительно новые, словно только что снятые с полки книжного магазина. Марина мысленно прикинула: вся эта литература стоила больше ее полугодовой зарплаты.

На втором месте были посуда и различная кухонная утварь: сияющие кастрюли, нахмуренные сковородки, основательные чайники и легкомысленные кофейники; почти все – с ценниками и штрих-кодом.

Третье место занимали мобильные телефоны: подержанные, потертые, с поцарапанными экранами, без батарей, они валялись на полу, будто гигантские ракушки на морском берегу, и тревожно хрустели под ногами.

В углу лежали ювелирные изделия: браслеты, кольца, цепочки, серьги, колье и броши, сваленные грудой, напоминали блестящий муравейник, в котором, словно мертвые гусеницы, лежали золотые часы.

Марина изумленно озиралась.

- Он все это…?