Сокровище Беаты

– Что-то меня в сон потянуло, – тяжело дыша, выдавил из себя Николас.

Его надутый живот, обтянутый серой льняной рубахой, выпирал из-под стола, словно огромный, перезрелый гриб-дождевик, который, если по нему ударить ладошами, лопнет дымным хлопком, испуская облачко зеленоватого праха. Беата сладко зевнула, подперев щёку сжатым кулачком. Непроизвольно подхватив эту заразительную повадку, широко растянули свои рты в затяжном зевке Николас и Питер.

– Что-то уже идти никуда не хочется, – лениво пробормотал Николас.

– А как же твой сюрприз? – напомнила Беата.

– А… да… сюрприз… – нехотя отозвался он. – Приподнимите меня со стула. Мне кажется, я к нему прирос.

– Нет уж, – возразила Беата, – поднимайся сам. На тебя надави ненароком, ты возьмёшь да и лопнешь. Не вешай на нас с Питером вину за своё обжорство.

Друзья выбрались из-за стола и медленно, вперевалку направились к выходу. На штанах Николаса топорщились карманы, доверху набитые конфетами.

– Всё равно ведь это было для нас, – ответил он на придирчивый взгляд Беаты. – День впереди длинный, пригодятся.

– И как в тебя всё это влезает, ума не приложу. – Пожала она плечами.

– Для меня самого это загадка, – сказал Николас и громко икнул.

Из кухни показалась миссис Досон.

– Спасибо за угощение, – поблагодарила её Беата. – Всё было очень вкусно.

– Так вкусно, что мы, кажется, опустошили все ваши запасы, – прибавил Николас.

– Чтобы опустошить мои запасы, тут потребуется дюжина таких, как вы, – добродушно отозвалась хозяйка.

– Или трое таких, как Николас, – подчеркнула Беата, шутливо погладив приятеля по надутому, круглому животику.

– Тётушка, я прогуляюсь с друзьями? – спросил разрешения Питер.

– Только не задерживайся допоздна. Не забывай про праздничный торт и нашу гостью, – напомнила племяннику миссис Досон.

– Какую гостью? – насторожился Питер.

– Элизабет Льюис вспомнила, что у тебя сегодня именины и решила зайти поздравить. -Я вас умоляю, тётушка, скажите ей, что я слёг с лихорадкой или уехал в мёртвый лес на чёртову ярмарку, – взмолился «новорожденный».

– Значит, у тебя сегодня ко всему вдобавок ещё и смотрины, – кольнул ранимого приятеля Николас.

– Ну вот, уже началось, – с досадой произнёс Питер, глядя на улыбавшуюся тётушку, и от этой замысловатой улыбки ему сделалось совсем тошно.

Николас хорошо знал, о ком идёт речь, потому и подтрунивал от души над приятелем. Все в городе знали эту неразлучную парочку по фамилии Льюис: мать и походившую на неё, как две капли воды, дочь. Младшую Льюис звали Элизабет. Уже в столь ранние годы талия девочки заметно округлилась, за что она получила среди уличной детворы обидное прозвище «Перина». Жили они на те средства, что достались им от главы семейства, ныне покойного мистера Льюиса, когда-то державшего кожевенную мануфактуру. Сама миссис Льюис деловой хваткой не обладала, потому очень скоро была вынуждена продать дело своего мужа. Жить вдова привыкла с размахом и несмотря на то, что средства стремительно таяли, она продолжала баловать свою деточку бесконечными нарядами и покупкой сладостей, от которых талия малолетней барышни, понятно, не становилась уже. Случалось, что во время пеших прогулок дворовая ребятня наперебой дразнила Элизабет, поэтому она была нелюдима, никуда не выходила и ни с кем не дружила. А если куда и отправлялась, то непременно в сопровождении своей матушки. Питер знал об этом и втайне жалел её. Когда парочка заглядывала в заведение миссис Досон, он старался быть обходительным и вежливым в разговоре с Элизабет. Пожалуй, он один в городе. С тех самых пор Дороти Льюис начала воспринимать внимание Питера к своей дочери как-то иначе и их визиты в пекарню заметно участились. Кроме того, от родной тётушки посыпались полупрозрачные намёки, всякий раз сопровождаемые лукавым подмигиванием и загадочной улыбкой. Видя такой напор со стороны женского лагеря, Питер начал откровенно стыдиться этого знакомства и избегать назойливых встреч с Элизабет.

– Тётушка, вы как-то спросили меня, что бы я хотел получить в подарок на свои именины. Не рассказывайте ей обо мне ничего! Хотя бы в этот день. Это и будет ваш самый дорогой подарок, – раздражённо высказался Питер.