Сокровище Беаты

Беата вздрогнула от болезненного укола памяти. Она рассеяно смотрела по сторонам, пытаясь оправиться от потрясения прошлого, которое вдруг так ясно напомнило о себе. Вокруг по-прежнему было тихо, двор замка пустовал. Рядом покорно ожидала полусонная Гельда, отгоняя хвостом вездесущую мошкару и пощипывая примятую траву. Беата закрыла глаза и, коснувшись влажными ресницами её тёмной с проседью гривы, повела головой в сторону, утирая набежавшие хрустальные капельки. Её сознание всё ещё блуждало по закоулкам цепкой памяти, вороша пепел минувших событий. В те далёкие дни они разворачивались столь стремительно, что добиться от кого-то внятного ответа в кружащей вихрем суматохе было невозможно. Несмотря на заверения лекаря Тёрнера в том, что угроза здоровью его пациентки миновала, ситуация внезапно осложнилась. Самочувствие герцогини резко ухудшилось: больную вдруг охватил сильнейший жар, и она впала в забытье. Подоспевший на помощь лекарь привёл в чувство ослабевшую миссис Ллойд, но её воспалённый разум в пылу горячки отказывался признавать кого-либо. Несчастная металась в бреду по кровати. Прислуга собралась внизу, под окном хозяйской спальни, откуда доносились немощные стоны. Спустя пару часов всё было кончено. Николас узнал об этом, подслушав разговор матери с кухаркой, которая в тот вечер стала свидетельницей разыгравшейся трагедии. Как же такое могло случиться? Отчего беззаботное счастье в одночасье исчезло, и неведомая, злая сила поглотила всё то, к чему так горячо и искренне привязалось детское сердце. Беата вспомнила, как утром, едва забрезжил рассвет, её разбудил продолжительный стук в ворота. В тот ранний час утро было сырым и пасмурным. Небо по-осеннему хмурилось, а тяжёлые тучи, проползая над черепичными крышами, вот-вот грозились излить на просыпающийся город потоки воды. Требовательный стук повторился. Из окна её комнаты не было видно, что происходит снаружи, за забором, но хорошо были слышны звуки, доносившиеся с улицы. Грубые мужские голоса с бранью и насмешками, наперебой требовали открыть ворота. Затем скрипнула калитка и во дворе началась какая-то возня. Беата вскочила с кровати и босая пробежала по остывшему полу к крутой лестнице, ведущей в прихожую. Встав на цыпочки и облокотившись на перила, она снова прислушалась к звукам, исходившим со двора, пытаясь понять, что за люди учинили переполох в их доме ни свет-ни заря. До слуха время от времени долетали короткие, перекликающиеся возгласы:

– Всё обыскал?

– Там ещё посмотри!

– А ну, посторонись!

– Не мешкай!

Вскоре беспокойные звуки стихли, так же внезапно, как и появились. И тут Беатрис показалось, что снаружи кто-то плачет. Она сбежала по ступенькам вниз, распахнула дверь и, перескочив через порог, оказалась босиком на холодном крыльце. Во дворе, на отсыревшей траве, прикрыв ладонями лицо, сидела матушка и отрывисто всхлипывала. Вокруг были раскиданы какие-то вещи, среди которых Беата узнала отцовский фартук из потёртой кожи и старые кузнечные рукавицы. Она медленно спустилась по ступенькам и, подойдя к матери, обняла её за плечи.

– Что тут произошло? – тихо спросила Беата. – Почему ты плачешь? А где папа?