Сокровище Черного моря

Повидимому, у него что-то не ладилось. Строительство цеха шло в полном соответствии с его заданием. Ольга побывала в огромном зале, где уже выстроились в четыре ряда вереницы огромных кварцевых цилиндров, предназначенных для извлечения золота из морской воды. Все было так, как требовал метод Калашника, примененный к полузаводским масштабам. Но чем-то Григорий Харитонович был недоволен. Он водил ее по всему цеху, показывал щиты управления, трансформаторы, обогатительные ванны… За ним, как тень, следовал его заместитель — высокий, бледный молодой человек. Калашник, объясняя Ольге назначение неизвестных ей деталей, с раздражением косился на него и, наконец, взорвался.

— Что вы, черт вас возьми, тащитесь за мной, как хвост?! — закричал он через плечо. — Нужно будет, позову. Ступайте!

Молодой человек отошел. Ольга с упреком посмотрела на Калашника.

— Зачем вы его так, Григорий Харитонович?

— А! Не до него мне сейчас! — буркнул сердито Калашник.

— Что же такое с вами? — Ольга отвела взгляд в сторону. — Вы чем-то беспрерывно расстроены…

Калашник испытующе посмотрел на нее.

— Расстроен? — переспросил он, взглянув на нее из-под лохматых бровей. — Нет, это не то слово. Я не расстроен, а разъярен. Как бык, запертый в темном хлеву.

Ольга невольно улыбнулась сравнению.

— Почему же так?

— Нечего мне здесь делать, вот почему! — отрезал Калашник. — Зря теряю драгоценное время. Еще месяц — и даже на Черном море будет трудно работать. А я сижу здесь, как прикованный.

— Что вы говорите, Григорий Харитонович, — удивилась Ольга. — А строительство?

— А что строительство? Ну, выстроим цех. Ну, получим дешевую энергию, если этот брюзга Белявский во время закончит постройку электростанции. А дальше?

— Будете получать золото.

— Нет уж, пусть его получает мой почтеннейший заместитель, — язвительно возразил Калашник. — А я немедленно поеду на юг… Как только увижу первый выход металла.

— Ну, а почему же, Григорий Харитонович?

— Да потому, что мой метод на сегодня уже архаизм. И строить завод для работы по моему методу можно только, когда вынуждают обстоятельства… — Он яростно поскреб бороду и посмотрел на Ольгу злыми глазами. — Поймите, Ольга Федоровна: чем больше масштабы, тем менее надежен мой метод, тем больше энергии требуется для осаждения золота из воды, тем больше растворенного золота ускользает в отходах. В этом зале сто цилиндров, емкостью по пять тысяч литров, значит, одновременно мы можем обрабатывать пятьсот тонн воды. По полчаса на операцию — значит, за двадцатичасовой рабочий день цех пропустит две тысячи тонн воды. Вы представляете себе, какова будет продукция цеха?

— Если в среднем принять тридцать миллиграммов золота на тонну воды, значит, — Ольга быстро умножила в уме, — шестьдесят граммов… Только-то? невольно вырвалось у нее.

Калашник саркастически усмехнулся.

— Только-то!.. — повторил он с досадой. — Это было бы не так уж плохо. Полтора пуда золота в год. Но что нам из этих шестидесяти граммов достанется — вот в чем вопрос.

— То есть, сколько удастся уловить? спросила Ольга.

Калашник кивнул головой, подавая ей свою тяжелую руку. Ольга ушла к себе расстроенная. Было ясно, что Калашник охладел к проекту Смолина и с отвращением участвует в его осуществлении. Это было ясно не только из слов Калашника, но из всего его поведения. Он прекратил посещения станции и почти круглые сутки проводил на постройке. Из цеха беспрестанно доносился его громовый голос. Он торопил окончание строительства, словно желая как можно скорее от него освободиться.

День пуска гидростанции и открытия цеха был назначен на 11 сентября. Калашник настоял на том, чтобы не было никаких торжественных церемоний и просил дать ему спокойно руководить работой в течение всего первого дня.

Отлив начинался в три часа утра. Ольга проснулась в половине третьего и уже не могла уснуть. День начинался пасмурный, хмурый, неприветливый. Ольга вскочила с постели, подбежала к окну. В утреннем сумраке скрывались туманные дали. Ольга долго всматривалась в белесую мглу, поеживаясь от холода. Было необычно тихо. И вдруг-сердце ее вздрогнуло и сильно забилось — сквозь туман блеснула яркая точка… вторая… третья… Это вспыхнули огни гидростанции. Турбины дали первый ток.

Весь день прошел как в чаду. От бессонной ночи и волнения Ольга с трудом осознавала свои поступки.

— Как дела? — спросил ее при встрече Ланин.

— Шестьдесят граммов, — ответила она, и так смутилась, что забыла поправиться.

В два часа дня в лабораторию заглянул Евгений Николаевич.

— Хотите пройтись? — спросил он ее, улыбаясь.

— Очень!

Ланин тоже не удержался. Втроем они шли по мелкому щебню дороги, уже сильно выбитому за месяц. Они двигались быстро, подгоняемые нетерпением. Все трое молчали. Каждый был занят своими мыслями.