Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии (СИ)

Проследить за его взглядом я не решилась, но не сомневалась, что он смотрел на так и застывшего у стеллажей Кайла. Принцесса, слегка склонив голову, поспешила ретироваться. Наконец оглянувшись, я увидела, что Кайл последовал за ней. Затем метнула опасливый взгляд на магистра и, убедившись, что он не смотрит на меня, осторожно шагнула назад.

Нет лучше выхода из подобных ситуаций, чем бежать. Бежать или уплывать.

— Попрошу вас остаться, Грант, — до дрожи властно сказал мужчина.

После такой просьбы, которая по характеру больше походила на приказ, хочется не только не двигаться, но и не дышать. Я так и сделала: замерла, почти не дыша, сверля его ожидающим взглядом и видя, как желваки вздуваются и опадают на суровом лице. А когда он неожиданно глянул на меня, я быстро опустила голову.

— Следуйте за мной, — бросил всего лишь, но так холодно и отрывисто, как бьет по лицу злой ветер.

Глубоков вздохнув, я поплелась следом.

Коридоры были пусты, еще не потухшие свечи в канделябрах освещали нам путь; их свет сливался с лунным, проникающим сквозь стекла окон, и играл на иссиня-черных волосах директора. Я залюбовалась этой игрой, позволив себе ненадолго забыть о том, что меня ждет. Хотя я догадывалась, что именно меня ждет. Отчисление, не иначе…

В другом случае придется уповать на железное терпение магистра.

Мы миновали закрытые двери столовой и свернули в узкий слабо освещенный коридор, в котором я еще ни разу не была. Вскоре он вывел нас к двери, а та впустила на кухню.

Стоило мужчине ступить внутрь, как несколько свечей вспыхнули ярким огнем и осветили небольшое, все еще теплое помещение.

— Приготовьте чай, — замерев у тумбы, тихо выдал магистр. — В качестве наказания…

Не веря ушам, не удержалась от вопроса:

— И только?

— А вы хотите что-то еще? — Мужчина резко обернулся, вперил в меня весьма грозный взгляд.

Меж лопаток аж мороз деранул, а сердце ухнуло, точно я с обрыва в море сиганула.

Мотнула головой, и тогда он махнул рукой в сторону шкафчиков и тумб у стены.

— Прошу. Не заставляйте… ждать.

Голос его вдруг изменился: стал ниже, хриплее. Сжав чуть влажные пальцы в кулаки, прошла к тумбам, отыскала в шкафчике маленькую фарфоровую чашку, точно такую же, какую нагло выбила из рук магистра. А после застыла, чувствуя спиной тяжелый взгляд и не зная, что делать дальше.

Я никогда в жизни не заваривала чай. Я всю жизнь в море прожила! Не то что заваривать, даже воду кипятить боюсь!

Кхела, спаси меня от очередного позора…

— В чем дело, Мирабель? — ударили в спину слова, произнесенные ровным голосом, и я почувствовала, как на затылке волосы зашевелились.

Он совсем близко. Так близко, что я слышу его дыхание.

— Забыли, что котелок с водой хранится в печи?

— Конечно нет.

С моих уст сорвался какой-то нервный смешок, и я, взяв чашку, поспешила к большой печи. Коснулась котелка — он показался горячим — и зачерпнула воды.

— Сказать по правде… — тихо протянул магистр, пока я возвращалась к тумбе, — … я уже подумываю о вашем отчислении.

Как гарпун в грудь вонзили — думаю, боль сейчас была одинаковая. Застыла с чашкой в руках, не обращая внимания, что кожу начинает обжигать нагревшийся фарфор, и посмотрела на мужчину. Он говорил серьезно, без тени насмешки или притворства. От этого внутри вдруг сделалось больно, а тело как будто начало сжиматься: похоже, я ссутулилась, еще немного — и совсем осяду на пол.

— Если подумываете, почему не отчисляете? — выдавила из себя и сразу сглотнула подкативший к горлу комок. Комок слез.

Отвернулась, не вынеся этого внимательного взгляда. Отыскала глазами миску с какими-то толчеными травами, отсыпала немного в чашку. Движения были машинальными, словно я делала это уже много раз. Но, наверное, я просто стремилась за работой скрыть волнение, стремилась подавить обиду, хоть и понимала, что в случившемся виновата сама.

Мои поступки были глупыми. Неосмысленными. Тетушка посмеялась бы надо мной, узнай, что я за несколько дней, вместо того чтобы сблизиться с истинным, почти довела его до черты, переступив которую, он пинком выгонит меня из единственного места, где я могу часто его видеть.

— Я давал вам две недели, — уклончиво ответил магистр. — Они еще не прошли.

Я не верила. Не верила, что это было единственной причиной, по которой он до сих пор терпел мои выходки. Даже устанавливаемые им наказания были в мягкой форме. А это совсем не вязалось со статусом академии и с его статусом — статусом жестокого человека, каким я увидела его в нашу первую встречу.

Как говорила Гвен, Хелию отправили в школу, чтобы та преподавала. Так ее наказали за скандал в лавке целительницы. А меня что? Меня заставляют заваривать чай! Чай, покарай его морской дьявол!

Нет, я конечно не жалуюсь… Это лучше, чем драить стены конюшни или сортира… Но это особенное отношение вызывает множество вопросов.

И пока я не получила ответ ни на один из них!

Оставив чашку с почерневшей от трав водой, обернулась, зыркнула на мужчину, сощурив глаза. Он даже слегка удивился от такой неожиданной смены настроения: приподнял брови, стоя со сложенными на груди руками.