Сокровище государя

Вот этого хлыща еще только и не хватало! Именно он, как успел выяснить Никита Петрович, настоял на том, чтобы бедная вдова попыталась выкупить тело… или хотя бы голову своего убитого мужа. Шульце также видели в компании возчика, убитого в каретной дома «черноголовых»! Наверное, ушлый суб-лейтенант имел отношение и к «черноголовым» и мог быть причастен к загадочному исчезновению всей казны братства! Эх… открыть бы следствие да пытать… Но, увы, война! Да и вообще, какое дело русскому помещику до всех этих рижско-шведских интриг? Черт-то с ними!

Однако же напарничек из господина Шульце еще тот! Глаз да глаз нужен.

Они выехали прямо с утра, скрываясь от лишних глаз в густом, плотном тумане, что тянулся от городских стен по всему рву, по всей Двине-Даугаве. Пахло пороховым дымом, прелой крапивой и еще чем-то нехорошим, кислым, похожим на запах протухших щей. Или так пахло от лошадей? Иль ополченцы давно не мылись?

– Давай, давай, парни, – сворачивая к развалинам госпиталя Святого Георгия, Бутурлин придержал коня, дожидаясь своих, чтоб не растерялись, не заплутали в тумане.

«Своих», – подумав, в который раз уже, усмехнулся Никита Петрович. Ну да – ополченцы, он их всех самолично учил… Значит – свои. И в то же время – враги! Так уж выходило, и ничего с этим со всем не поделать. По крайней мере, до грядущей русской победы.

Но ведь правда и есть, чего сопротивляются-то? Какая им, к черту, разница – под шведами быть или под русскими? Под поляками тоже ведь совсем недавно были. По сути-то ведь никакой разницы нет. Наоборот даже. Что, государь Алексей Михайлович торговлишку рижскую удушит? Да нет же! Обложит непомерным тяглом? Тоже нет. Так какого ж рожна… Разве что шведы с рижанами – единоверцы, лютеране. А Никон-патриарх никакой ереси не потерпит… Властен патриарх, говорят – выше самого царя себя ставит! Ежели так, то в Риге могут и костры возгореть! Значит, выходит, правильно горожане не сдаются? Хотя… какое патриарху дело до Риги? У него по всей Руси-матушке дел полно!

С моря потянул ветер, туман быстро рассеивался, таял на глазах, исходя белесыми кисельными клочьями.

– Быстрей! – подогнал Бутурлин.

Да, пожалуй, следовало поторопиться! Хотя госпиталь-то уже был вот, рядом, рукой подать, однако дорога-то туда – пусть часть – шла через выгон, васильковым да ромашковым лугом, красивым, но нынче весьма опасным, как и любое открытое место. Вдруг да нарвешься на дозор! Вступать в яростную схватку с казаками или рейтарами генерала Лесли Никите Петровичу не очень-то хотелось. Подставить ополченцев, лить родную русскую кровь! Нет уж, лучше уж так, незаметненько…

Краем глаза «риттер» глянул на Шульце. К удивлению господина майора, хлыщ вел себя спокойно. В бой не рвался, но и труса не праздновал – так и нужно было сейчас. Тонкие губы суб-лейтенанта слегка кривились, глаза внимательно смотрели по сторонам, именно что смотрели – высматривали, – а вовсе не испуганно бегали, как иногда бывает у некоторых. Лишнего бывший адъютант не болтал, команды выполнял четко, да не видно было, чтоб слишком переживал, потеряв теплое место. Может, и выйдет еще из него достойный офицер, кто знает… Почему бы и нет-то?

– Вальтер! Берите двоих и осмотрите во-он тот овражек, – придержав коня, вполголоса распорядился «фон Эльсер». – Только быстро!

– Слушаюсь, господин майор. Разрешите исполнять?

– Да-да, суб-лейтенант, исполняйте.

Шульце повернулся в седле с самым деловым видом:

– Капрал Векслер!

– Я!

– Рядовой Бенс!

– Я!

– За мной. Живо!

Поскакали. Отправились. Любо-дорого посмотреть. Помчались лугом… вот свернули к оврагу… скрылись в орешнике… Что-то долго нет… Хотя – пока там все осмотрят… Нет, все ж таки – долго. Мало ли там что? Придется выручать…

– Парни! Приготовились.

Лязгнули вытащенные из ножен палаши и шпаги. Щелкнули взведенные курки…

– Вон они, господин майор! Возвращаются. Едут.

– Вижу, – Бутурлин с облегчением сунул в седельную кобуру пистолеты.

По полю, пригибаясь к шеям коней, неслись трое всадников в высоких кавалерийских шлемах. Свои… Ну, то есть – эти…

– Позвольте доложить, господин майор!

– Докладывайте.

– Чисто, господин майор. Ни в поле, ни в овраге, ни в орешнике никого нет.

Доложив обстановку, Шульце вскинул голову, с готовностью исполнить любой приказ. Что ж, может, и выйдет из него достойный офицер… наверное, выйдет.

– За мной, – махнув рукой, Никита Петрович пустил коня вскачь.

Полетели из-под копыт синие васильки да желто-белые красавицы ромашки. Хорошие цветы, крупные. Из таких бы девкам венки вить да пускать по реке на Ивана Купалу – гадать на женихов! Интересно, местные девы так вот – венками – гадают? Наверное… Впрочем, не до венков нынче – война.

Впереди, за кустами показались кирпичные стены госпиталя в окружении кустов сирени и жимолости. Не такие уж и развалины – что-то да, разрушено, сожжено, а что-то и уцелело. К примеру – небольшой флигель и церковный притвор.

Въехав во двор, солдаты спешились, и «риттер фон Эльсер» принялся раздавать указания:

– Вы, парни, к лесу… Вы – со мной – к реке… Осталось море…