Сокровище Империи

Бритоголовый молча двинулся к двери, даже не взглянув на своего приятеля. Арамис еще не успел повернуться к последнему из нападавших, как тот встал и тоже заковылял к выходу.

– И дверь закройте, – сказал им вслед кросс.

Дверь закрылась, и в комнате стало тихо. Очень тихо.

Глава 11. Ты – мне, я – тебе

Три недели назад Габлер, как и Портос с Арамисом, уже имел счастье переживать подобное очень неприятное душевное состояние – в недрах горного храма служителей триединого божества. Но тогда их спас Граната.

Теперь же на Гранату уповать не приходилось. Далеко был Граната.

Беллизонцы стояли у стены, Габлер с Арамисом – посреди комнаты, а непохожий на себя Портос продолжал сидеть, так и не обув второй сапог. Тишина была напряженной, как перед бурей, и в этой тишине вдруг прозвучал голос Анизателлы. При этом она впервые посмотрела на Криса.

– Я не думаю, что это было специально подготовленное для нас представление, – сказала она тем чудесным бархатистым голосом, которым впервые говорила с Габлером на теплом морском побережье, в Александрии. – Этого просто не может быть. Там, на галере, ты имел вступиться за меня, еще не зная мои намерения. Но сейчас… Вместо того чтобы попытаться совершить побежку. – Она повернула голову к своему спутнику, слушающему ее с хмурым видом: – Даллио Энгилейнон, я отказываюсь от мести этому человеку за смерть моего отца.

Арамис издал какой-то невнятный звук, а Габлер почувствовал, что с плеч у него упала не просто гора, а целый небесный свод. Словно был он тем древним мифическим титаном, которого на время подменил другой мифический силач. Он понял, что именно должен был в этот миг ощутить титан.

Лицо беллизонца после этого заявления не стало менее хмурым.

– Это твое право, даллиа Анизателла, – произнес он.

Арамис тут же рукой показал на бутылку, красующуюся посредине стола, и весело предложил:

– Так что, выпьем за мир и дружбу?

Габлер без небесного свода на плечах мысленно прыгал на одной ножке. Но незамедлительно прозвучавшие слова Энгилейнона не просто вернули небесный свод на место – тяжеленное небо просто прихлопнуло его, вдавило в землю и превратило в двумерное, абсолютно безжизненное пятно. Пропустив мимо ушей предложение Арамиса, беллизонец заявил:

– Даллиа Анизателла отказывается от мести как дочь, но вы будете покараны за смерть наших сородичей и собратьев.

– Как?! – вскричал Арамис. – От мести отказываетесь, но все равно мстите? Где же логика?

– У нас своя логика, – и бровью не поведя, ответил беллизонец. – Согласитесь, мы имеем все основания поступить подобным образом, и на нашем месте вы сделали бы то же самое.

– На вашем месте мы бы обратились в суд, – со злостью процедил Арамис. – Мы же объясняли уже этой… даллиа… даллии… и другим… Мы приказ выполняли, можете вы это понять?! И кроме того, если бы не убили мы, ваш сородич убил бы нас! И наших, между прочим, он тоже ухлопал. Но мы же не стали настаивать на бомбардировке вашего храма! А уж поверьте, парочки бомб точно хватило бы! И вы и так Атоса прирезали. Мало вам? У нас же законы одни для всех, так? Пусть суд решает, виноваты мы или нет. Вы ведь в обществе живете, а не сами по себе, так? В Роме Юнионе!

Энгилейнон слушал все это с непроницаемым видом и вдруг вытащил руку из кармана и выставил перед собой, повернув ладонью к Арамису.

И беловодец словно обнаружил перед собой стену. Плюнул на пол и опустил голову.

А Габлер до самых пяток прочувствовал, что значит книжное выражение «воздух наливался обреченностью».

– Никто нас в свое время не спрашивал, хотим ли мы находиться в вашем обществе, – холодно произнес беллизонец. – И к нам, служителям единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, это не относится. Нам ничего от вас не нужно. Кроме того, нетрудно догадаться, в чью пользу примет решение ваш суд. А волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов надлежит выполнить. Мы – его служители, его орудия, не более того. Как там у вас говорится: «ничего личного»? Воистину так. Мы отнюдь не кровожадны и не находим удовольствия в том, чтобы убивать. У нас свои задачи при прохождении пятого слоя фии. Тот, кто повергает других, сам должен быть повержен. Единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны должен получить это жертвоприношение.

– А говоришь, что вы не кровожадны, – мрачно заметил Габлер. – Боги моих предков давным-давно отказались принимать кровавые жертвы и довольствуются иными подношениями. И боги всех других рас тоже. – Тут Крис кривил душой; он понятия не имел, действительно ли это так. – А ваш единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны, выходит, пользуется давно отжившими методами. Несовременный он какой-то…

– Не тебе судить о нем! – оскорбленно вскинулся Энгилейнон. – Кровавая жертва – это крайняя мера, нечто из ряда вон выходящее. Но в данном случае…